Uncharted: Четвёртый лабиринт - Кристофер Голден
Но оно могло. Дрейк это знал, и, хотя Санторини обладал красотой и безмятежностью, превосходящими почти любое другое место на планете, именно это странное умиротворение перед лицом потенциально неминуемой гибели восхищало его больше всего.
Был воскресный вечер, и тепло дня всё ещё витало в воздухе, хотя солнце уже давно село. Дрейк и Джада бок о бок шагали по улочкам и лестницам с видом на кальдеру, окружённые барами, ресторанами и магазинами. Многие магазины в воскресный октябрьский вечер были закрыты, но некоторые всё же оставались открытыми, и они бродили, разглядывая витрины, иногда болтая о своей жизни, а иногда пребывая в дружеском молчании.
Всего за двадцать четыре часа они успели сделать очень много. В Порт-Саиде они нашли пристань, где капитаны предлагали свои лодки для однодневных поездок. Это было дорогое удовольствие, и оно стало ещё более затратным, когда они объяснили, что хотят, чтобы капитан отвёз их на Санторини, но не планируют возвращаться назад. Закалённый египтянин повздыхал о законах, которые они просили его нарушить, но тотчас забыл об этом, когда деньги перешли из рук в руки.
Учитывая все обстоятельства, они довольно комфортно выспались на борту судна, и прибыли на Санторини в воскресенье после полудня. Это был гениальный ход или удача, — Дрейк допускал и то, и другое, — что они выписались из отеля «Оберж-дю-Лак» и забрали с собой свои сумки, с оружием и патронами, засунутыми среди чистой и грязной одежды. «Вольво» они бросили в Порт-Саиде, но как только спутники поднялись на фуникулёре от доков Санторини, поймать такси оказалось достаточно легко. Несмотря на голод, сначала они отправились за покупками. Октябрьские ночи на островах могли быть прохладными, поэтому Салли и Дрейк купили себе по свитеру, а Джада — стильную кожаную куртку.
Точнее, всё это купил Дрейк, оплатив также пару сменной одежды для каждого. Ему было не по себе от использования фальшивой кредитной карты, которую он раздобыл по пути в Монреаль, но он не мог воспользоваться своей собственной, да и нужно было стараться экономить ту сумму наличных, которая у него оставалась после приключения в Эквадоре. Он пообещал себе, что когда всё это закончится, он вернёт магазину деньги; он даже сохранил чек. Дрейк, может, и нарушал закон довольно регулярно — это было частью его работы, — но он проводил чёткую черту, когда дело касалось обмана людей.
Они зашли в первый приличный отель, который нашли в деревушке Ия, сделали вид, что их не смущают заоблачные цены, и сняли люкс, чтобы этой ночью они все могли запереться за одной дверью. Летом они бы ни за что не нашли свободный номер так легко, но в октябре спрос на комнаты был не таким высоким.
Затем последовал ужин, и теперь Салли расположился в отеле, пытаясь придумать лучший способ утром добраться до Терасии. Даже если бы они заплатили кому-то, чтобы их перевезли сегодня вечером, поиски древних тайн, как правило, даются легче при солнечном свете. Дрейк прикинул, что в темноте они просто свалятся со скалы, и на этом всё их дело и закончится.
Потому они снова погрузились в своё привычное, уютное молчание. Дрейк и Джада спускались по склону прибрежной деревушки, шагая по тропинке, вьющейся среди магазинов, баров и закусочных. Участки тропы сменялись несколькими ступеньками, затем снова длинная дорожка и ещё пара ступеней — настолько ровных, насколько это вообще было возможно в этой части острова. До них донёсся запах тлеющего трубочного табака, и Джада, вдохнув его, улыбнулась.
— Тебе нравится этот запах? — спросил Дрейк.
Она пожала плечами.
— Когда я была маленькой, мой папа курил трубку.
— Врач заставил его бросить?
— Нет. Когда я пошла в старшую школу, я сказала ему, что это претенциозно и смущает меня, — ответила она с меланхоличной улыбкой. — Он бросил её ради меня. Эту вещь, которая доставляла ему удовольствие и какое-то душевное спокойствие, а я…
Она не смогла закончить фразу, её голос дрогнул. Глаза наполнились слезами, но Джада, казалось, твёрдо решила не плакать. Мгновение спустя она провела рукой по глазам, но щёки её были сухими.
— А что случилось с твоими родителями? — спросила она. — Дядя Вик никогда мне не рассказывал.
— Ты спрашивала у него обо мне? — поддразнил её Дрейк.
— Мне было любопытно, — призналась девушка. — Но не обольщайся.
Дрейк улыбнулся, но через мгновение перевёл взгляд на дома, отели и магазины на скале под ними и на прибой, разбивающийся о камни у края кальдеры далеко внизу.
— Ладно. Прости, — сказала она. — Я не знала, что это запретная тема.
— Не то чтобы, — ответил Дрейк, взглянув на неё. — Просто я не люблю об этом говорить. Знаешь, кто такой ронин?
— Что-то японское, да?
— Самурай без хозяина, — шепнул он. — Тот, кто покинул дом своего господина, оборвал все связи с прошлым, ушёл в мир и проложил свой собственный путь. Знаю, звучит до смешного занудно и пафосно…
— На самом деле, звучит так, будто для этого нужно много мужества. Не иметь никого.
— Салли был рядом, когда мне кто-то был нужен, — тихо пробормотал Дрейк. Он не привык открываться и людям и заставлять умолкнуть того придворного шута, который, казалось, правил его языком половину всего времени.
— Он всегда был таким, — согласилась Джада. — Он ведёт себя как прохвост, будто ему на всё наплевать. Исчезает на несколько месяцев, делает вид, что заботится только о себе, притворяется, что деньги для него — главный приоритет, и, может, большую часть времени так и есть. Но мой папа говорил, что когда его припирали к стенке, когда это действительно имело значение, не было никого, кого бы он больше хотел видеть в своём доме, чем Виктора Салливана.
— Да, — согласился Дрейк, и они прошло
