Нефритовая лиса - Крис Велрайт
На них не было туманных гор, не было хрупких цветов с утренней росой, не было воздушных облаков, скрывающих солнце за дымкой тишины. Вместо этого — простая жизнь.
На одной из картин молодые девушки смеялись у реки, их юбки чуть приподняты, словно они только что выбежали из воды. Рядом, распластавшись на нагретых солнцем камнях, лежали юноши — беззаботные, пьяные от лета, ленивые, красивые и довольные. Один из них — с бесстыдной улыбкой — подмигивал девушке, приглашая её присоединиться.
Картина дышала воздухом тёплой ночи, распаляла воображение, передавала ощущение счастья, которое не прятали, а выставляли напоказ.
Ицин впервые увидела подобное искусство.
— Какая пошлость, — раздался за спиной холодный голос наложницы Фань.
Ицин вздрогнула и повернулась к ней. Наложница скользнула презрительным взглядом по картине, а затем хмыкнула:
— Странно, что на ней ещё все одеты. Тивийцы любят выставлять напоказ всё, что у них есть.
Она смотрела на картину и не видела в ней красоты. Только разврат, только грязь, только повод для презрения. Наложница Фань, в целом, не разделяла восторга Ицин от нового места. С первого же шага в комнату она принялась ворчать:
— Какая ужасная постель! Она жестче, чем телега, на которой нас сюда везли!
— Эти окна… Почему тут столько света⁈ Совсем не думают об уюте.
— И пыль! Я её чувствую! Скажи, ты тоже её чувствуешь?
Она металась из угла в угол, дергая несчастную служанку, которая устало, но покорно исполняла её капризы.
— Протри тут!
— Нет, не так, по-другому!
— Как ты держишь эту тряпку, у тебя руки вообще есть⁈
В отличие от Тай Дзяо, наложница Фань была суетливой, громкой и капризной. Она не могла усидеть на месте, постоянно ворчала, комментировала каждое движение служанки и перебирала вещи.
Ицин старалась не обращать внимания на её бормотание — до тех пор, пока в комнату не внесли её собственный сундук с вещами.
Это было как щелчок — она вдруг осознала, насколько всё изменилось. Раньше рядом была Тенин, всегда готовая помочь, разложить, подать, заметить. На корабле мать позже всё же выделила ей служанку — ради приличия. Но сейчас, в гостинице, она осталась одна.
Сначала Ицин решила, что Тай Дзяо, возможно, просто забыла. Такое бывало. Но прошёл час, потом другой — и в дверь так никто и не постучал. Видимо, все служанки были нужны самой Тай Дзяо.
Ицин обвела взглядом комнату, задержавшись на служанке наложницы Фань. Та, видимо, почувствовала её взгляд, но тут же опустила глаза и отвернулась, как будто ничего не заметила.
— Чего сидишь? — раздался резкий, недовольный голос Фань.
Наложница лениво поёрзала на кровати, её раздражённый взгляд скользнул по Ицин.
— Разбирай свои вещи побыстрее! Я устала и хочу прилечь. Не намерена терпеть твой шум.
— Разбирать? — переспросила Ицин, искренне удивлённая. — Самой?
— А у тебя что, слуги есть? — усмехнулась Фань. В её голосе звенела откровенная насмешка, от которой Ицин сжала губы.
Фань перевернулась на бок, устраиваясь поудобнее, и добавила:
— Радуйся, что у тебя ещё есть вещи. А то и их могут забрать.
Ицин смотрела на сундук, на свои вещи, на собственные руки… И вдруг осознала всю полноту перемен. Неужели она больше не госпожа? С этого дня ей придётся делать всё самой? Это наказание или у её семьи действительно стало всё плохо с деньгами?
Разбирая вещи, она потратила больше времени и сил, чем ожидала. Даже несмотря на то, что ей принесли всего один сундук. Остальное шло в приданое.
Впервые ей пришлось делать это самой — складывать шелковые платья так, чтобы они не помялись, аккуратно расставлять шкатулки и украшения, укладывать по местам предметы, которые всегда кто-то до этого размещал за неё.
Она устала. Её пальцы, ноющие от усталости, пробежались по гладкой ткани, и только теперь она поняла — её лицо липкое, руки грязные, а волосы, должно быть, растрёпаны. Она даже ещё не мылась с дороги!
Обычно её утренний уход был чем-то естественным: тёплая вода, ароматные масла, чистое полотенце — всё приносила Тенин. Но теперь никто не позаботился об этом.
Она почувствовала раздражение, подошла к двери комнаты, открыла её и замерла. Ицин хотела позвать слуг гостиницы и приказать им принести ей полотенце, воду, а ещё лучше — подготовить ванну. Но как их позвать? Не будет же она кричать на всю гостиницу или сама ходить и искать их?
Ей пришлось ждать какое-то время, прежде чем она заметила девушку-служанку, поднимающуюся по лестнице на второй этаж. Ицин смущённо махнула ей рукой и распорядилась, чтобы принесли всё необходимое.
Но, к её удивлению, прошло долгое время — и никто так и не пришёл.
Губы Ицин сжались. Она уже собиралась выйти из комнаты, чтобы найти слуг и отругать их, но вдруг раздался спокойный, но язвительный голос Фань:
— Я бы на твоём месте не выходила.
Ицин замерла, повернувшись к наложнице.
— Почему?
Фань лениво зевнула, потянулась, а затем перевела на неё лукавый взгляд:
— Ты ведь не знаешь, что ждёт тебя за дверью. Кто знает, что может случиться с такой наивной девочкой, как ты?
Ицин почувствовала, как её сердце сжалось. Она угрожает ей?
Теперешняя Фань была ей хорошо известна — коварная, хитрая, беспощадная. В её власти было поставить Ицин в ловушку: нанять людей, которые опозорят её. Или подстроить так, чтобы её увидели в щекотливой ситуации, чтобы еще больше оболгать её перед всеми.
Ицин сделала шаг назад, захлопнула дверь и, прижавшись спиной к стене, почувствовала, как внутри всё похолодело. Она и забыла, что теперь ей предстоит находиться в одной комнате с человеком, который сделает всё ради своего сына — даже разрушит жизнь Ицин.
— Боги, как же ты меня утомила… — простонала наложница Фань, театрально вздохнув.
Она не глядя махнула рукой служанке, лежа на подушках, словно ленивая кошка
— Принеси ей уже воды, пусть умоется и ложится. Я хочу отдохнуть.
Служанка склонилась в поклоне, затем быстро выскользнула за дверь.
