За кулисами театра военных действий I - Виктор Владимирович Королев
— Помните наше танго в Берлине?
Они танцевали, как и тогда.
В тот день в мире началась война…
Автор (из-за кулис): В своих мемуарах последний император Германии Вильгельм II пытался доказать, что не он развязал Первую мировую войну. Как почётных гостей бывший кайзер принимал в своём имении фашистских бонз Германа Геринга и Генриха Гиммлера. Позже разуверился в нацизме. Умер в тот же день, как только узнал о планах фюрера напасть на СССР. Похоронную делегацию от официальных властей Германии возглавил адмирал Вильгельм Канарис.
Картина 8-я
«Запомните этот день, будущие морские волки!»
Действующие лица:
✓ Вильгельм Канарис (1887–1945) — офицер германского военно-морского флота, последнее звание — адмирал.
✓ Вальтер Швигер (1885–1917) — офицер германского военно-морского флота, последнее звание — капитан-лейтенант.
✓ Старпом, вахтенный офицер, старший матрос учебного корабля «Штайн» (без имён и почти без слов).
Место действия — портовый город Киль (Германия).
Время действия — 9 апреля 1905 года.
Автор (из-за кулис): В этот день два выпускника кадетского корпуса встретились на борту учебного корабля «Штайн» и сразу подружились. Дата «9 апреля» станет фатальной для одного из них — будущего адмирала Вильгельма Канариса. Спустя два года после начала флотской службы, 9 апреля 1907-го, Вилли получит звание лейтенанта и отправится в дальнее плавание. Его крейсер будет потоплен у Фолклендских островов, и мучиться бы ему долго в плену, но 9 апреля 1914 года Вилли добыл себе чужие документы и сумел вернуться домой. Начальство заценило его знание иностранных языков и шпионские наклонности. Канарис стал заниматься снабжением немецких подводных лодок — в основном кадрами и секретной информацией. 9 апреля 1915-го передал своему давнему другу Вальтеру Швигеру график и маршрут движения английского лайнера «Лузитания». Тот приказал команде торпедировать гигантский корабль, погибли больше тысячи человек, ни в чём не повинных.
НОЧЬЮ прошёл дождь, первый после малоснежного марта. Хлёсткий ливень промыл улочки старого Киля, шквальные порывы ветра прибили к земле не только мусор, но и неистребимый запах протухшей рыбы. В родительском доме славно запахло свежими булочками и кофе. Этот блаженный дух будет долго мниться ему ночами. А сейчас он должен идти.
После смерти отца никто не смог бы отговорить Вильгельма Канариса от принятого им решения. Позади два года морской школы кадетов — всё, мальчик вырос. Он идёт служить фатерлянду. Вилли молча приобнял всхлипывающую мать и отправился в порт. Пешком, без провожатого, с дорожным мешком на плече.
В прохладном влажном воздухе слышно было, как на кораблях наперебой склянки отбивают восемь утра — четыре сдвоенных удара. Грациозные обводы парусно-моторного корвета «Штайн» Вилли увидел, ещё не ступив на пирс. Вот твой дом, моряк! Здесь твоя судьба и твоя семья. Поднялся по трапу на борт, козырнув, протянул документы вахтенному офицеру.
— Герр кадет, рад приветствовать вас на борту корабля Его Величества Вильгельма Второго! — по-отечески улыбнулся тот. — Надеюсь, что вашей службой будет гордиться германский имперский флот!
Старший матрос провожал Вилли до каюты, рассказывая по дороге о дальнейшем распорядке дня.
— А жить вы будете не в кубрике, как остальные, а по-королевски, в каюте на двоих! Ваш сосед тоже из непростой семьи. Говорят, ему уже присвоено флотское звание фенрих, но документы ещё не пришли. Он вообще-то свойский, но молчаливый и какой-то серьёзный вечно — сразу видно: командиром будет.
Всё оказалось проще. Вальтер Швигер — так назвался сосед — сразу миролюбиво заявил:
— Привет-привет! Наслышан был о тебе ещё в кадетском корпусе! Мол, есть такой — весь из себя способный, скромный, отличный наездник, спортсмен, фехтовальщик и стрелок. Странная только фамилия — Канарис, грек, что ли?
Сосед был парень высокий, широкоплечий. Светло-голубые его глаза источали хладнокровие и благодушие.
Вилли улыбнулся.
— А мне насвистели, что ты молчун! Серьёзно!
— Да ладно! Свистуны! Это они мою фамилию так перевели: «молчун», «молчальник». А я вот от приставки «фон» принципиально отказался. Родителям твёрдо сказал: начну с кадета, с простого матроса, и без дворянских всяких приставок дорасту до капитана корабля. Вот увидят! А ты веришь мне, камрад?
Они пожали друг другу руки. Теперь они друзья навеки, ведь морская дружба — это, как немцы говорят, не разлей вода. Даже солёная морская.
Стоять у пирса круизному корвету «Штайн» суждено было недолго. Несколько дней прошли в тупых стараниях учиться военному делу должным образом, в безостановочных тренировках — до кровавых мозолей. Вечером у друзей не оставалось сил даже словом обмолвиться, так уставали.
Однажды утром, когда ровный строй кадетов замер по стойке смирно на палубе, зычный голос старпома вдруг нарушил обычный ход переклички:
— Кадет Швигер, выйти из строя на два шага!
И в торжественной тишине объявил, показывая пальцем на закрасневшегося Вальтера:
— Вот этому юноше сегодня исполняется двадцать лет. Экипаж «Штайна» от души поздравляет будущего и, не сомневаемся, достойного офицера императорских военно-морских сил Германии. На ужин он премирован порцией десерта по-домашнему. А теперь поздравим его троекратным «ура»!
Яблочный штрудель друзья разделили на двоих. А Вилли подарил имениннику наручный компас — совершенно необходимая вещь для моремана. Вальтер растрогался, глаза его блестели в сумраке тесной каюты.
А через день, девятого апреля, с капитанского мостика прозвучали долгожданные команды:
— Отдать швартовы! С якоря сниматься! По местам стоять! Барабанщики, вперёд!
Прощайте, далёкие горы и близкие родственники! Будущие морские волки уходят в далёкое море, в свой первый круизный поход.
Старший матрос постучал в каюту, передал приказ старпома:
— Господа кадеты, вам надлежит сегодня ночью заступить на вахту. Быть на мостике за десять минут до четырёх-ноль-ноль. Ваши обязанности объяснит на месте старший помощник капитана. Поступаете в его полное распоряжение.
После обеда занятия для них отменяются. Кроме, естественно, молебна, это для всего экипажа, включая кадетов. А им двоим приказано привести в порядок форму и постараться отдохнуть — такая вахта самая нелюбимая на любом флоте, не зря мореманы называют её «волчья».
— С чего ты взял, что её так называют, Вальтер? Я слышал, что самая нелюбимая вахта — «собачья».
— «Собачья», дорогой мой Вилли, — это с ноля часов. А у нас — «волчья»: все на свете спят, и лишь мы, морские волки, зорко смотрим вокруг. Не случайно вахтенную службу в эти часы сам старпом несёт. На восходе солнца меняется погода, и надо принимать решение по парусам. Тут опыт требуется.
Глубокой ночью, почти наощупь цепляясь за мокрые поручни, они поднялись на капитанский мостик. Доложились старшему помощнику по всей форме. Тот что-то писал в вахтенном журнале, только рукой
