За кулисами театра военных действий I - Виктор Владимирович Королев

— И вы сразу попали на субмарину U-20 под командование капитан-лейтенанта Швигера?

— Не совсем. Капитаном U-20 он стал в декабре четырнадцатого, как раз перед Рождеством.

— Правда, что он отличался жестокостью к гибнущим жертвам?

— Не могу с этим согласиться. Слышал, что в его характеристике есть такие слова: «Отличительная черта характера — безжалостность». Но для нас, экипажа субмарины U-20, это был бесстрашный командир. Всеми нами любимый, очень приятный офицер. Швигер к началу войны уже имел немалый опыт. Был признанным экспертом по подводным вопросам — одним из немногих командиров, с которыми советовался адмирал Тирпиц. Разве это не характеризует капитана?

— И уже в первом боевом походе ваша субмарина потопила кого-то?

— Нет. Швигер и не скрывал, что с начала войны ему не удалось никого потопить. Говорил, что наше время обязательно придёт. Надо только молиться, чаще повторять: «Боже, покарай Англию!» Он как в воду глядел.

— Вы, наверное, изнывали от безделья?

— Ну что вы! Нет, конечно. Капитан постоянно гонял нас, требовал, чтобы каждый умел всё делать, даже с закрытыми глазами. Заставлял до автоматизма доводить любое действие.

— Что, например?

— Например, он десятки раз командовал погружение и всплытие. И специально с дифферентом то на нос, то на корму. И мы должны были выравнивать лодку — все свободные от вахты носились по отсекам туда-сюда, выполняя роль балласта.

— А в свободное время наперегонки бегали в мешках по палубе? Это ведь любимое развлечение немецких подводников.

— В мирное время, наверное, так. А тогда шла война.

— И вы знали, что можете погибнуть, даже не вступая в бой?

— Конечно. Однажды мы шли под водой недалеко от английского берега. По переговорной трубе командир говорит: «Вижу два буя. Точно держать глубину». И тут же лодку заколотило, всё заскрежетало, словно кто-то якорную цепь вдоль корпуса тащил снаружи. Горизонтальные рули заклинило. Мы стали тонуть, ударились о грунт на глубине ста футов. Тут уже поняли, что попали в противолодочную сеть и застряли в ней.

— И как же выбрались?

— Благодаря командиру. Швигер приказал: «Полный назад!». Моторы взревели, лодка затряслась. По-моему, никто из нас в жизни никогда раньше не глядел на приборы с такой жадностью. Каждый просто кожей чувствовал, как мы рвём стальную сеть. Наконец, лодку резко дёрнуло — мы вырвались. Но радоваться было рано: все услышали сверху шум винтов. На нас шли боевые корабли противника. Скорость у них выше нашей, они нас нагоняли. Мы ворочали вправо-влево, но проклятые томми не отставали.

— Они могли вас потопить глубинными бомбами?

— Безусловно. Просто дико повезло, что у них не было глубинных бомб. Перископ мы не поднимали, но они нас почему-то видели, чуяли. Ждали, когда лодка всплывёт на поверхность, чтобы расстрелять из пушек или протаранить. Час за часом проходил, эти ищейки упорно шли за нами. Оставалось только молиться.

— И что придумал капитан Швигер?

— А что тут придумаешь? Приказал идти на максимальной глубине и скорости. К ночи машины U-20 раскалились докрасна. А когда совсем стемнело, решили всплывать.

— Сдаться на милость победителя?

— В тот момент никто не думал об этом. У нас ведь тоже орудие есть. Лучше в открытый бой вступить, чем под водой считать эти тревожные секунды. Да, шла игра вслепую, но экипаж верил командиру. И мы всплыли. Мне не передать, какое это счастье — увидеть чистый горизонт! Ни огонька, ни дымка. Лишь какой-то буй плавает рядом. В нём-то и была отгадка. Один из тросов сети, из которой с таким трудом вырвались, зацепился за надстройку лодки, и мы тащили его за собой. В темноте враги потеряли буй из вида, это нас и спасло.

— Капитан Швигер сильно был расстроен? Ругался?

— Я вообще слышал только один раз, чтоб он ругался. Море в то утро штормило, стоял густой туман, шансов на какую-либо добычу при такой погоде мало. А вот английский военный корабль мог неожиданно нарваться на нас. Поэтому мы ушли поглубже. Часа через два слышим шум мощных винтов, прямо над нами. Подождав немного, Швигер приказал всплыть на перископную глубину, и все услышали, как капитан заорал, увидев, что от нас уходит большой английский крейсер. Он кричал в бешенстве: «Проклятье! Я мог сегодня стать лучшим на флоте по тоннажу, отправленному на дно одной торпедой! Я мог их всех скормить рыбам! Дьявол помешал мне! Боже, покарай Англию!».

— Командир долго сердился?

— Нет. Через час мы отправились к нему делегацией и сказали, что в сочельник не принято грустить. И намекнули, что ещё не обмывали его звание капитан-лейтенанта, а это — обязательный ритуал, без него побед и продвижения по службе не жди.

— Он согласился?

— Да. Приказал всплывать. И сразу погода переменилась, как по милости Божьей, — полный штиль, отличная видимость. Мы несколько часов дрейфовали в блаженстве. Надышались свежим воздухом, по очереди покурили, пока заряжались аккумуляторы. А когда стало темнеть, капитан отыскал по лоции район с песчаным дном, и лодка легла на грунт. Швигер демонстративно снял с руки компас, которым очень дорожил, это означало одно: «Всем отдыхать!».

— И экипаж разошёлся по отсекам?

— Какое там! Экипаж — это семья. Дружная, единая. А Рождество всегда отмечается семьёй. Праздничный венок повесили на дверь, как положено. Фруктовые консервы вскрыли. Ром подливали в чай. Капитан речь произнёс, ему все аплодировали. Я уже и не помню, сколько тостов было. Нас тридцать шесть — и все хотели слово сказать. У нас даже оркестр появился — скрипка, мандолина и аккордеон. Песни пели. А кто нас услышит? Эхолотов тогда ещё не было. На всю жизнь этот праздник мне запомнился. Собственно, после Рождества удача, как говорят у нас в Голштинии, просто попёрла: в январе мы потопили три грузовых парохода за один день, в марте — ещё три.

— Вы их торпедировали, господин Центнер?

— Нет. Швигер берёг торпеды для более серьёзных целей. Это же торговые суда были. Мы просто всплывали рядом и сигналили, чтоб торгаши остановились. Капитан всегда говорил, что надо соблюдать морской кодекс чести. И мы давали десять минут, чтобы экипаж покинул судно. Потом топили из пушки или поднимались к ним на борт и открывали кингстоны.

— Их команда плавала в воде — по ним не стреляли?

— Ну что вы! Капитан наш был из тех, про которых говорят, что мухи не обидят. Мягкий по характеру. И он мечтал о крупной дичи, с большим тоннажем. Потому и брал на базе лишнюю торпеду.

— Для неё находилось место на субмарине? Сразу две в торпедный аппарат ведь не загонишь…

— Это так. Пришлось