За кулисами в Турине (СИ) - Зубков Алексей Вячеславович

Мародеры и разбойники со второго этажа, из каких-то дверей на первом, из кухни повалили на улицу. Фредерика с Карминой и Симона с Маринеллой вынесло потоком. Не раздумывая, они побежали к открытым воротам в городской стене.

— Тушите, сгорим же! — кричал вдогонку пучеглазый повар, — Помогите, люди добрые! Пожаааар!

К сожалению, все сколько-нибудь добрые люди, желающие помогать при пожаре, уже тушили дом по ту сторону ворот. Да и с пожарной дружиной в Гадюшнике дела обстояли неважно. Не у всех в бедном квартале хватает мозгов понять, что их дом следующий. Да и дом не их, а домовладельца. Да и не дом это, а халупа даже не сказать «из чего Бог послал», потому что Бог такого не посылает.

— Ты жива еще, бедняжка? — спросила Кармина.

— Жива, — ответила Маринелла, — А что это было? Кармина, что с тобой? Симон, ты объяснишь?

— Это были одна египетская жаба, две египетских тьмы и две рождественские звезды, — ответил Симон, — Мессир Фредерик подтвердил почетное звание Герр Побочный Ущерб. Спасибо, что не сжег государственное учреждение.

— Город-то не сгорит?

— Какая разница, — сказал Фредерик, — Город и без нас неплохо горит. Пожаром больше, пожаром меньше.

Пробежали ворота. Только что горевший приличный дом, где квартировали генуэзцы, уже удалось потушить. Правда, крышу придется перекладывать, и вещей много не то сгорело, не то растащено мародерами.

Достаточно четверти часа, чтобы по прямой улице пересечь центр Турина насквозь от ворот до ворот. Слева, над епископским дворцом, алел закат. Сзади разгорался Гадюшник, отблески пламени поднимались выше городской стены.

У Кармины от быстрого шага сбивалось дыхание, и она уже не пыталась петь.

— Куда мы бежим? — спросила Маринелла.

— К воротам у замка Акайя, — на ходу ответил Симон, — Сядем в нашу карету, засветло заберем телегу в аббатстве и поползем при свете фонаря в Монкальери.

— А потом? Я хочу свадьбу!

— Потом вы с Симоном с утра пораньше берете карету, приданое и уезжаете в сторону Асти или в сторону Шамбери. В Турине у вас, оказывается, враги, — ответил Фредерик.

— А Вы, мессир? — спросил Симон.

— Остаюсь. Может быть, надо будет выручать дядю Максимилиана. Пьетро с Карминой посидят на постоялом дворе с золотом, а я с утра поеду в Турин за новостями к этим Дино и Джино.

[1] Кармина поет баллады Франсуа Вийона на воровском жаргоне. Перевод не мой. Претензии насчет анахронизмов не принимаются. Претензии, что перевод официальный и без мата, не принимаются.

9. Глава. 27 декабря. Хочешь сделать хорошо — сделай сам

— Эй ты, открывай именем Господа!

Дежурный монах выглянул за ворота.

— Отец Жерар?

— Нет, святой Жерар, основатель ордена святого Иоанна Иерусалимского! Шевелись!

Монах резво спустился и открыл калитку. Почему отец Жерар не стал смотреть мистерию и торопил лошадь, чтобы побыстрее попасть сюда?

— Я смотрю, Вы не в духе, отец Жерар. Что-то забыли? Послали бы кого из младших.

— Да, я не в духе.

— Что-то случилось?

— Да, случилось. Сколько человек в аббатстве?

— Я, поваренок ужин готовит, и брат Микеле больной.

— Где брат Микеле?

— В келье на втором этаже.

— А ученик алхимика здесь?

— Да. В кузне.

— Что делает?

— Вроде вещи собирает. Алхимик сказал, что телега придет, попросил впустить.

— Правильно. Впусти.

— А Вы почему вернулись? Мистерия неинтересная?

— Ага.

Жерар отвернулся, чтобы пойти, но никуда не пошел. Вытащил из рукава стилет, развернулся к привратнику и ударил его в сердце. Оттащил тело за дверь. Открыл ворота, завел мула, оставил его во дворе.

Подумал, с чего начать. Кузня или кухня? Кухня. Там проще. Пробежал на кухню.

— Отец Жерар? — успел удивиться поваренок.

Точно такой же удар в сердце.

Теперь кузня. Отдельное каменное строение в углу. Оттуда совершенно точно не видно ни ворот, ни кухни. Дверь открыта. За дверь выставлены какие-то разнокалиберные сундучки, ящички, мешки. Черт его знает, в каких тут золото.

— Отец Жерар? — удивился Пьетро.

— Да, сын мой. Покидаете сию обитель?

— Покидаем. Епископу долг отдали, фейерверки сделали. Засиживаться в гостях не будем. А у Вас что-то не так? Мистерия не задалась?

— Да вот, — Жерар вздохнул и скрестил руки на груди, — Беда с мистерией.

Тут же он выдернул из рукава стилет и чуть не убил Пьетро сильным ударом в сердце.

Пьетро ловко отскочил, не запнувшись о свои сундуки и мешки, и выхватил нож. Традиционный большой поварской нож. С широким клинком, в который можно упереть указательный палец и с острием пусть пошире, чем у стилета, но человеку без доспехов этого хватит.

Противники закружили на ровной площадке, оставаясь на расстоянии шага и вытянутой руки. Попробовали друг друга ложными выпадами.

Жерар понял, что он в невыгодном положении. Если поварской нож взмахом лезвия мог серьезно повредить правую руку противника, то стилет таким же неприцельным взмахом всего-то попортил бы рукав и оставил глубокую царапину. Уколоть же в руку не предствлялось возможным. Настолько этот повар не подставится.

Пьетро тоже понял свое преимущество и перешел к атаке. От ударов в правую руку Жерар чаще убирал руку, чем парировал клинком. Пьетро в ответ сразу же наносил удар или укол в верхний уровень. Пару раз Жерар не успел увернуться и получил неглубокие, но широкие кровоточащие раны. Как и следовало ожидать, поварские ножи носят только повара, а повара всегда держат ножи заточенными.

Сюда бы щит, — подумал Жерар. И тут же понял, что щит у него есть. Ножны в левом рукаве. Простые кожаные ножны с защелкой на устье. Но два слоя кожи нож может и не прорубить.

Еще несколько атак. Пьетро еще нисколько не устал и привыкал к новому противнику. Изучал его слабые стороны.

Жерар сменил стойку с правосторонней на фронтальную и пару раз попытался схватить Пьетро левой рукой за правую. Нет, не получилось. И подставить под удар внутреннюю сторону предплечья не получилось.

Пьетро в ответ тоже сменил стойку. Но у него захват за рукав прошел. Ведь у дублета рукава узкие, а у сутаны широкие. На самом деле, это Жерар подставился так, чтобы его схватили за рукав, но не за руку.

Жерар накрыл правую кисть Пьетро своей левой. Пьетро даже хмыкнул от удивления. Сразу же повернул клинок и резанул по предплечью. По ножнам. Жерар бросил стилет назад и ухватил Пьетро теперь и за левую руку.

Вырываться из захвата надо обязательно, если враг тебя схватил с каким-то только ему, врагу, ведомым умыслом. Но монах не дал генуэзцу времени освободить хотя бы одну руку. Жерар перекатился назад, на спину, увлекая за собой Пьетро. Сразу же пнул противника в живот и, падая, перебросил его через себя. Тем самым русским приемом, который всем демонстрировал Устин. Всем, кроме Пьетро, который не покидал кузню.

Жерару этот прием сразу понравился. Он еще вчера попросил Устина показать подробнее, а простодушный русский ничего не заподозрил и показал. Ловкий от природы и от образа жизни Жерар научился бросать людей кувырком практически сразу.

Пьетро при всем своем боевом опыте никак не ожидал подобного экзотического трюка от фехтовальщика с коротким клинком. Перелетел через Жерара и плюхнулся… увы, не на утоптанную землю двора. Низом спины и задницей на один из сундуков алхимика.

— Аааа! — вскрикнул генуэзец.

И больше ничего не успел. Жерар перекатился и ударил его кулаком в лоб, чтобы затылок стукнулся о землю. Ударил еще раз. Схватил свой стилет и принялся колоть лежащего. Легкое, легкое, рука, горло…

Все, достаточно. Жерар запыхался. Из порезов текла кровь. Вся сутана в крови.

— Чертов генуэзец! Семь святых ему в печень! — богохульно выругался убийца.

Скинул сутану, разрезал ее на полосы, перевязал руку и ногу. Лишь бы кровь не текла. Перевязка далась ему на удивление легко. Как будто не первый раз, не второй и не третий.