Шесть дней в Бомбее - Алка Джоши
Я вдруг поняла, что улыбаюсь, представляя, как мама слушает рассказ о моих планах.
И вдруг перед глазами без разрешения возник доктор Стоддард и произнес: «Разыщите отца!»
Но это же нелепость! Зачем мне его искать? Для меня он навсегда останется повесой и предателем. Ральф Стоддард считал, что отцу не хватило смелости со мной встретиться. Неужели поездка в Англию это подтвердит? А как насчет его английской семьи? Они будут в шоке? Разозлятся? Выгонят меня из дома, обзовут лгуньей, фантазеркой или охотницей за чужими деньгами?
Окажусь ли я тоже трусихой, если не встречусь с отцом лицом к лицу? Ведь я в Европе, до него всего полдня пути, и у меня наконец появился шанс высказать все, что я о нем думаю. А я что же, не осмеливаюсь это сделать? Или боюсь, что, увидев его, утрачу решимость и вместо того, чтобы толкнуть его в грудь, брошусь к нему в объятия? Мне хотелось и дальше его ненавидеть. Ненависть к нему была единственной константой в моей жизни. И я не хотела ее терять. Но кто знает, когда я снова попаду в Европу после возвращения в Бомбей? Это был шанс. Стоило ли мне им воспользоваться?
На следующий день я собиралась отправиться обратно в Индию через Алжир, сначала на поезде, а потом на корабле. Я уже ходила в бюро путешествий. Сотрудница помогла мне подобрать самый дешевый маршрут. Денег у меня оставалось ровно на билеты. Но я отчего-то засомневалась.
Ехать или не ехать? Мне предстояло принять самое важное решение за всю мою жизнь.
Лондон
Глава 12
Дом Оуэна Фальстаффа стоял в ряду точно таких же аккуратных и компактных двухэтажных строений с черными входными дверями, латунными дверными молотками и блестящими металлическими оградками. Одинаковые домики высились плечом к плечу ровненьким строем, как спички в коробке. Входную дверь и тротуар разделяли три шага, добраться до нее с противоположной стороны улицы, где стояла я, можно было за шестнадцать шагов. И это путешествие, похоже, было мне не по силам.
Перед отъездом из Флоренции я послала телеграмму Эдварду в английское посольство в Бомбее с просьбой прислать адрес моего отца. Он тут же ответил вопросом, не нужно ли помочь мне деньгами. Я мгновенно ощетинилась от такого предложения. Не терпела благотворительности. Денег я попусту не тратила. С сотрудницей бюро путешествий мы подсчитали, что я смогу доехать до Англии на сумму, которую отложила на обратный путь в Бомбей. Что будет дальше, никто не знал. На дорогу домой мне уже не хватало. Я не представляла, как выкручусь, но решила придумать что-нибудь по ходу. До сих пор ведь я справлялась, верно?
Отца я, конечно, ненавидела, но мне всю жизнь хотелось побывать в Лондоне. Ведь кое-что в нем было такое же, как в Бомбее. Двухэтажные автобусы. Трамваи. Шныряющие среди машин велосипеды. Полицейские в шлемах и белых перчатках, регулирующие движение посреди улицы. Продавцы мороженого с тележками. Здания с фронтонами, готическими башнями и колоннами вроде вокзала Виктория. Однако погода стояла пасмурная, небо было серым, и Лондон показался мне мрачным и бесцветным. Вместо женщин в лаймово-зеленых сари с длинноусыми джахарус улицы тут подметали мужчины в куртках и шляпах. Люди в Лондоне не прогуливались по городу без цели. Они спешили по делам, словно каждый торопился выполнить очень важную миссию. И не мог тратить время на любезности.
Я задумалась, сколько времени уже разглядываю отцовский дом. Строение пугало ослепительной белизной, чем сильно отличалось от гостеприимных индийских домов, даже таких, как резиденция Сингхов. Я могла бы оказаться на крыльце, просто несколько раз переступив ногами. Мысленно я так и делала. Представляла, как моя воображаемая версия поднимается по ступенькам, берется за молоток, поднимает кольцо и бьет по латунной пластине. Тук-тук-тук.
Краем глаза я уловила движение за занавеской в правом окне. И, не задумываясь, развернулась и пошла прочь. В конце квартала остановилась, задыхаясь, склонилась над водосточным желобом, и меня вырвало. Из носа текло. Я вытащила из кармана платок, вытерла лицо. Почему я не могла заставить себя постучать в дверь? Последние несколько недель я была отважной, как никогда в жизни: уехала из дома, от матери, из родной страны. Преодолевала один психологический рубеж за другим, а здесь, возле дома отца, вдруг сдалась. И не могла найти в себе ни крупицы храбрости, чтобы встретиться с ним.
Голос в голове твердил: «Ты зашла так далеко. Вернись и заверши начатое. Не будь трусихой!»
Я сглотнула, откашлялась. Обернулась и замерла, увидев, что на меня глазеет маленький мальчик в грязных шерстяных штанишках. В руках он держал футбольный мяч. Неужели он видел, как мой утренний чай выплеснулся на решетку канализации? От стыда я отвернулась.
На этот раз я перешла узкую улицу и направилась к дому номер 1059 по Пинкни-лейн. Я справлюсь! Я это заслужила. Я зашла слишком далеко. Что я скажу отцу, увидев его спустя двадцать лет? Плюну ему в лицо? Дам пощечину? Запла́чу и поведаю, как сильно по нему скучала, как хотела, чтобы он вернулся к нам, ко мне?
Дверь дома номер 1059 по Пинкни-лейн отворилась. Я замерла. На пороге стояла женщина и рассматривала меня. На ней было синее платье в белый цветочек, стянутое на талии белым ремнем, и туфли на каблуках ему в тон.
– Может, войдете? – робко предложила она.
Я открыла рот, потом закрыла. Это она мне говорила? Казалось, меня застукали за чем-то неподобающим. Как ту медсестру, которую начальница застала с сигаретой во время обеденного перерыва.
– Пожалуйста, – добавила женщина с добрыми глазами.
Я заставила себя приблизиться к ней. Ступила левой ногой на ступеньку. Потом правой – на следующую. Снова левой. И наконец остановилась в шаге от нее. Первой жены моего отца.
Теперь я видела морщинки вокруг ее рта и на лбу. Щеки и
