Путь Абая. Книга I - Мухтар Омарханович Ауэзов
У Ербола все было неплохо продумано. Для начала он стянул и утащил на себе в темноту нескольких девушек. Затем взвалил на плечо Абая и унес его в кусты. Сбросив друга на землю, сказал ему тихо: «Вон, за тем кустом подождешь. Сейчас утащу Тогжан и туда притащу».
Абай стоял в кустах и, сильно волнуясь, ждал. Ждать особенно долго не пришлось. Ербол удачно стащил овечку-Тогжан, хотя на этот раз обошлось не без трудностей. За ним с криками понеслась большая погоня, которую возглавляла неугомонная Керимбала. Отнеся Тогжан за другой куст, нежели указанный Абаю, он что-то тихо сказал девушке и убежал назад. Все это происходило недалеко от Абая, и он слышал шум в лозняке и голос Ербола.
От волнения Абай не помнил, как он нашел Тогжан, как встретился с нею. Они стояли на небольшой полянке, ярко залитой лунным светом, среди черных кустов лозняка. Не помня себя, они кинулись друг к другу в объятия, Тогжан заплакала. Она плакала сильно, горько, прижавшись лицом к груди джигита. Он нежно приподнял ее голову, стал целовать залитые слезами глаза. Плечи ее вздрагивали, словно от сильного озноба, вся она дрожала, как от страха.
- Не плачь, Тогжан! - говорил он дрожащим голосом, целуя ее волосы, крепко сжимая ее тонкие плечи. - Не плачь!
- Обними меня сильнее! Я так соскучилась по тебе!
Тут недалеко послышался шум в кустах, смех и затем крик неуемной Керимбалы:
- Е-ей, Тогжан! Где ты? Не отдам волку свою Тогжан! Беги сюда! - Абай еще раз быстро прижал девушку к себе, поцеловал ее. Лицо ее пылало, щеки разгорелось. Когда уже совсем близко затрещали под ногами ветки и зазвучали крики Керимбалы, Абай быстро поправил на голове Тогжан сбившуюся шапочку и тихо сказал:
- Жди завтра... Я что-нибудь придумаю.
Пятно лунного света, размером с монетку, упало на зрачок Тогжан, и сверкающие блики вспыхнули в ее огненных слезах, повисших на длинных ресницах. Но когда к ним подбежала Ке-римбала, оба уже стояли рядом, с виду спокойные. Керимбала подбежала, сверкая на лунном свету влажными белыми зубами, в сбитой набекрень шапочке-борике. Тоненькая, гибкая, она всем телом извивалась на бегу.
- О! Вот вы где! Я боялась, как бы не съел мою овечку волк, а тут, оказывается, другая овечка не прочь съесть ее, а? - звонко хохоча, выбежав из-за куста, Керимбала обняла Тогжан и шаловливо припала к ее плечу.
Развеселившаяся Керимбала, по легкомыслию своему, могла невольно выдать их, желая невинно пошутить над подругой. Абай с опасением подумал об этом и решил говорить с девушкой серьезно.
- Не надо плохо думать о нас, Керимбала. Нет на нас вины, что все получается так. Как нам поступить иначе? Мы встретились с Тогжан, потому что у нас одна и та же печаль, ты же знаешь это, Керимбала!
Но девушка не сразу унялась, по-прежнему прерывая свои слова заливистым смехом, она говорила:
- Ой, ничего не знаю, и слышать не хочу! Что бы ты ни говорил, Абай, не могу я поверить, что намерения твои чисты!
Это было уже совсем нехорошо, Абай смутился. Вмешалась Тогжан, сурово выговорила подруге:
- Прекрати, Керимбала! Не очень-то к месту твой смех. Опомнись, что ты такое несешь, болтушка!
Керимбала мгновенно обиделась, вспыхнула, резко обернулась к подруге и уставилась на нее сердитыми глазами.
Абай поспешил успокоить девушек. Ровным, мягким тоном, дружелюбно обратился к Керимбале:
- Надо опасаться злых языков, милая Керимбала. Мало ли как воспримут твою шутку люди. Даже подругу твою, видишь, как задели твои слова! Не надо при посторонних так говорить, ведь это невольно может навлечь беду. Разве ты не согласна со мной?
Сообразительная Керимбала сразу все поняла, но вместо ответа снова заливисто рассмеялась. Такова она была: словно устыдившийся ребенок с добрым чистым сердцем, хотела загладить свою вину - все тем же веселым смехом. Словно желая сказать: «Неужели я тебя обидела, Тогжан?» - она порывисто обняла подругу и прижала к себе.
- Все, все! Не дуйся на меня, пожалуйста! Больше не буду так говорить!
Все трое, не привлекая к себе внимания, вместе вернулись к остальным. Девичьи игрища продолжались, но Абай и Ербол, сказавшись, что им спозаранку надо трогаться в путь, поблагодарили хозяек, тепло попрощались и уехали, не дожидаясь ночных трапез.
Наутро, подтверждая свои слова, оба джигита отправились в Баканас. Спешились у дома Каратая, пообедали, провели в гостях время до наступления сумерек, и когда повсюду утихла суета, к часу, когда люди отходят ко сну, незаметно возвратились в Жанибек.
Подъехали к аулу без лишнего шума. Джигитов, одетых во все серое, никто не заметил. Даже аульные собаки не учуяли их, не подняли шума. В полной тишине они спешились у юрты Ербола, стоявшей на окраине аула.
Глухой ночью, когда люди в домах уже давно спали, Абай и Ербол, словно два вора, собиравшиеся обчистить чужой дом, осторожно прокрались к юрте Асылбека. Забравшись под наружный войлочный полог, стали в темноте шарить руками по деревянной двери, ища щеколду. Тут за дверью раздался слабый звон шолпы. В доме был человек, их ждали. Звон шолпы означал, что за дверью - женщина, и это могла быть Тогжан или ее женге Карашаш.
- Тише! - раздался шепот, дверь открылась.
В доме стояла полная тьма. Когда джигиты вошли, тот же шепот воззвал:
- Абай!..
Абай протянул перед собой руку. Женге Карашаш, а это была она, взяла его за руку и в темноте повела куда-то. Приостановилась на миг и сказала в сторону невидимого Ербола:
- А ты уходи. Он вернется сам.
Ербол, бесшумно ступая, неслышно покинул юрту.
Правая рука Абая, протянутая вперед, в темноте коснулась шелкового полога, в это мгновение горячие, трепетные пальцы Тогжан коснулись его лица. Оба они, порывисто устремившись вперед, обрели, наконец, друг друга в исступленных объятиях. Смешалось и замерло их дрожащее дыхание, губы слились в молодом, бесконечно длящемся поцелуе...
В час, когда небо на востоке дня озарилось первыми лучами рассвета и безмятежный летний день сменял благую лунную ночь, Абай с Ерболом были на пути к Жанибеку.
Вот они перевалили через пустынную вершину холма.
