Путь Абая. Книга I - Мухтар Омарханович Ауэзов
Сердце Абая было переполнено счастьем и трепетом жизни. Сбив набекрень свой легкий тымак, пустив своего иноходца на свободный бег, молодецки подбоченившись и раскачиваясь в седле, Абай запел.
Он пел полной грудью, красивым открытым голосом, пел долго, без остановок, на всем долгом пути к Ботакану. Великую радость жизни, плескавшуюся в его сердце, и пронзительную нежную печаль, мгновениями обжигавшую его, - все это с необыкновенной легкостью истины и высшего вдохновения вложил он в свое пение. Слова песни приходили сами... Откуда они приходили? Легко и непринужденно, красивым строем - слова пришли вместе с нежной любовью, вместе с болью разлуки. Песня пришла сама. Все слова ее, истинные и чудесные, пришли сами, быстро и непринужденно. Откуда они пришли?
Не заметил Абай, как проехал всю дорогу до Ботакана, и только при виде аула поэт словно бы очнулся, перестал петь и чуть ли не растерянно посмотрел на Ербола.
А тот, прекрасно чувствуя душу друга, ехал рядом, любуясь его счастливым видом, тихо радуясь за него. Абай, натянув поводья, придержал коня, наклонился с седла и крепко обнял Ербола.
- Ах, не суди меня, дружище Ербол! Много раз я слышал, что есть счастье на свете, есть великая радость. Но что это такое? Я не знал. До этой ночи не знал. А теперь знаю. Ты сам все видишь, Ербол, ты все понимаешь! Я живу, я дышу им, я пою этим счастьем, мой родной, я вкусил радость!
Но встретиться с Тогжан ему больше не пришлось.
Ее брат Адилбек по возвращении из поездки узнал о том, что Абай появлялся на ночных девичьих игрищах и, должно быть, заподозрил что-то неладное. Он злобно накинулся на своих жен-ге, жен брата и дядьев, на соседей-пастухов. Велел выставить охрану вокруг аула и нешуточно пригрозил:
- Пусть только еще раз появится возле Жанибека! Живым ему отсюда не уйти!
Путь Абая в сторону любимой был закрыт. Яркую луну над дорогой заволокло тучами.
Испытывать терпение людей, и без того враждовавших с отцом, было опасно. Приходилось мириться с тем, что пришла беда после мгновения радости.
К тому времени кочевья перешли на другие джайлау, аулы разошлись далеко друг от друга.
Абай выглядел совсем потерянным. Безразличного ко всему, вялого, исхудавшего, ничто не радовало его, словно он оказался в мире, где высохли все цветы, угасли все огни. Казалось, что его подтачивает тайный недуг.
Встревоженные родные, предполагая свое, решили вновь отправить его к невесте. Не возражая и не проявив никаких чувств, он покорно отправился в поездку на Каркаралы, словно узник, гонимый в ссылку.
На этот раз он пробыл у тестя около полутора месяцев и приехал назад вместе с Дильдой.
Настало время кочевьям возвращаться на свои зимовья. Оставаясь со своими думами наедине, Абай совсем перестал интересоваться тем, что происходит вокруг, в родных и чужих аулах.
В эту осень Кунанбай возобновил свои хищные нападения на соседей. Очередной жертвой его стал Кулыншак со своими «бескаска», пятерыми богатырями. Кунанбай не простил ему избиения своего брата Майбасара и решил наказать за его переход к враждебным котибакам.
Просчитав время, когда кочевье Кулыншака окажется вдали и от Котибак, и от Жигитек, Кунанбай внезапно налетел на него и разгромил его стан. Забрал весь скот, разграбил имущество, к тому же сумел добиться того, что двоих из «пяти удальцов», Садырбая и Наданбая, отправили в ссылку в Сибирь, а третьего сына, Мунсызбая, насильно поселил на окраине аула Жакипа в качестве заложника. «Кулыншак избил моего брата, опозорил моего сына, за это и наказан» - гласил приговор Кунанбая. Кулыншак с Манасом оказались выброшенными на одинокое существование отдельным очагом. Не дав опомниться другим родственникам, Кунанбай, сотворивший все это за один день, - как ни в чем не бывало, по примеру прошлых лет, собирал всех вождей родов на обильные пиршества, угощал на славу, не жалея жирных баранов, и тем замял свое новое злодеяние.
Ко времени возвращения Абая все стычки и раздоры уже закончились. Аулы вроде бы жили мирно и спокойно. Но копилась, росла глухая злоба против Кунанбая в обиженных им аулах.
В ВЫШИНЕ
1
Прошло несколько лет, как женился Абай. Уже на следующий год по приезде Дильды к мужу у них родился сын Акылбай. Через два года родилась дочь, которой дали имя Гульбадан, теперь ей было чуть больше года. И вновь Абай готовился в скором времени стать отцом, Дильда носила третьего ребенка.
Во время беременности Дильда первые месяцы выглядела больным человеком. Она не могла есть обычную пищу, ее шатало от головокружения. Исхудавшая, бледная и вся потухшая, она стремилась только поскорее прилечь где-нибудь в укромном месте.
За недолгое время став отцом нескольких детей, Абай никак не мог привыкнуть к своему семейному положению. Отчасти тому причиною были его матери. Улжан с первых же дней взяла на свое попечение малютку Акылбая, растила его в своем доме и, в сущности, усыновила его.
Уже что-то лопотавший по-своему, Акылбай не воспринимал Абая как отца, он был для малыша одним из взрослых, посторонних, что появлялись в доме за многолюдными дастарханами. Да и у самого Абая сын, родившийся столь рано, никаких горячих отцовских чувств не вызывал. Абай стал отцом в семнадцать лет. Ребенок был чужд ему и, возможно, даже пробуждал в душе глухую досаду тем, что явился невольным напоминанием о совершенном над его юностью насилии.
Такова воля Всевышнего, покорно убеждал он самого себя, пытаясь как-то примириться со своей немилой, считай, подневольной женитьбой. Так же хотелось ему свыкнуться с непонятным для него ранним отцовством. Получилось, что судьба, не дав ему опомниться, вместо семейного счастья дала ему семейное рабство и подвергла его жестокому осмеянию.
Когда родился первенец Акылбай, многочисленные тетушки, среди них всенепременная Калика, приступили к нему с горячими поздравлениями:
- Вот и у тебя появился ребенок!
- Сын у тебя! Теперь и ты стал отцом!
- Желаем счастья и благополучия!
У Абая голова пошла кругом, не знал он, что сказать в ответ, ибо в душе была пустота. Он сел на коня и сбежал от всех. Вернулся домой через три дня...
То же самое было и с
