Мэри Мари - Элинор Портер
Так или иначе, я расскажу ей обо всем завтра. А дальше – посмотрим.
* * *
На следующий день
Господи, ну и денек выдался!
Сегодня утром я все поведала тете Джейн. Она очень разозлилась и сказала:
– Какая ерунда, Мэри, не будь такой дерзкой. Конечно, ты пойдешь в школу!
Ну и все в таком духе.
Я сдержалась и не рассердилась, была очень решительна и держалась с достоинством. И когда она увидела, что я действительно имела в виду то, что сказала, что ноги моей больше не будет в этом классе, что я не думаю, что это правильно с моей стороны, но что это вопрос моей совести, она просто уставилась на меня, как будто не могла поверить своим глазам и ушам.
– Мэри, как ты можешь так со мной разговаривать? Ты думаешь, я позволю подобному продолжаться?
Я подумала, что сейчас она отправит меня домой. Я так на это надеялась! Но она этого не сделала, а отправила меня в мою комнату.
– Сиди там, пока отец не вернется, пусть он решает.
Отец! Я даже не подумала, что она пойдет к нему с этим, ведь тетя всегда говорила не беспокоить отца ни по каким вопросам, она сама у него ничего не спрашивала и делала, как считает нужным. А тут… И именно тогда, когда я не хотела, чтобы она к нему обращалась! Но что я могла поделать? Вся беда в том, что юность так беспомощна в тисках старости!
Итак, я отправилась в свою комнату. Тетя Джейн велела мне поразмышлять о своих прегрешениях, но я не стала этого делать. Я размышляла о прегрешениях других людей. У меня никаких прегрешений нет. То, что я заступилась за маму и отказалась видеться с людьми, которые не хотели общаться со мной из-за нее, разве является грехом? Как по мне, нет!
Я размышляла о Стелле Мэйхью и ее матери, о глупых неверных девчонках, которые больше думали о лимонаде, чем о справедливости, о тете Джейн и о том, что она ни разу не поцеловала меня. О том, что отец больше любит звезды и кометы, чем собственную дочь, о том, насколько жесток и бессердечен этот мир, и о том, как жаль, что я, такая нежная и юная, вынуждена была узнать об этом так скоро – прямо на берегу. (Или где там ручей встречается с рекой?)
Я думала о том, будет ли кто-нибудь сожалеть, если я умру, и о том, как трогательно и прекрасно я буду выглядеть в гробу, со сложенными на груди лилейно-белыми руками. И я надеялась, что похороны пройдут днем, потому что, если они будут вечером, отец обязательно найдет какую-нибудь новую звезду, лишь бы не приходить. А я хотела, чтобы он пришел. Хотела, чтобы ему стало плохо, я мечтала о том, как ему будет плохо – но уже станет слишком поздно.
Даже за всеми этими размышлениями день тянулся ужасно долго. Мне не разрешили спуститься к обеду: тетя Джейн прислала два куска хлеба без масла и стакан воды. Как это похоже на нее – даже мой прием пищи превратила в напоминание о грехе, над котором нужно было поразмыслить. Если вы ее спросите, то она скажет, что это мой грех, а меня – то я скажу, что ее.
После обеда отец послал за мной. Так я поняла, что тетя Джейн ему все рассказала. Я думала, она подождет до вечера. Обычно после обеда отец около часа читает в библиотеке, и его нельзя беспокоить. Но, очевидно, на этот раз тетя Джейн сочла, что я важнее его чтения. Во всяком случае, он послал за мной.
Боже, как мне не хотелось идти! Отец и тетя Джейн – это совсем разные вещи. У отцов куда больше прав и привилегий. Это все знают.
Я отправилась в библиотеку. Отец стоял спиной к камину, держа руки в карманах. Было ясно, что он сердился из-за того, что его потревожили. Я это понимала.
Как только я вошла, он сразу заговорил ледяным и сухим тоном:
– Мэри, твоя тетя сказала, что ты не слушалась и вела себя неуважительно. Ты хочешь что-нибудь сказать в свое оправдание?
– Нет, сэр. – Я покачала головой.
Что я могла сказать? Взрослые иногда задают совершенно бессмысленные вопросы. Естественно, я не собиралась оправдываться за то, что не слушалась и вела себя неуважительно, потому что этого не делала, но и опровергнуть не могла, потому что это было бы то же самое, что сказать: «Тетя Джейн лжет». Так что, конечно, мне нечего было сказать, поэтому я так и ответила.
– Она утверждает, что ты отказалась идти в школу.
– Да, сэр.
– И ты отказалась?
– Да, сэр.
– Тогда пойди и скажи ей, что ты извиняешься и пойдешь в школу сегодня днем. Иди.
Он взял со стола книгу. Я никуда не пошла, а просто стояла, сжимая пальцами платок. Отец заметил это и сел в кресло.
– Мэри, ты меня не расслышала?
– Расслышала, сэр, но… Я не могу вернуться в школу. – И я заплакала.
– Но ты должна.
– Я не могу.
– Ты даже не скрываешь, что не слушаешься меня, как и тетю Джейн, и отказываешься идти в школу?
– Да, сэр.
Около минуты он смотрел на меня, его взгляд очень напоминал тетю Джейн, потом отец вскинул голову и расправил плечи, словно сбрасывая тяжелый груз.
– Мэри, я не слишком терпелив и уже на грани, – строго сказал он. – Сейчас ты свободна, а завтра пойдешь в школу. Я серьезно, Мэри.
– Я не могу, – всхлипнула я. Полагаю, на этот раз даже он разглядел что-то в моем лице и, посмотрев на меня еще целую минуту, спросил:
– Мэри, что это значит? Почему ты не можешь пойти в школу? Тебя… исключили?
– О, нет!
– Значит, ты просто не хочешь?
– Я не могу… из-за мамы.
Если бы не пришлось, я бы не сказала этого, потому что не хотела, но с самого начала знала, что мне придется. Сверкнув глазами, он вскочил и практически прокричал: «Опять твоя мать!» – тогда я затараторила:
– Ради мамы…
