Леди Ладлоу - Элизабет Гаскелл
Каждый год сэр Лоуренс переводил на счет брата определенную сумму денег, но зачислялись они в разное время. Зачастую между поступлениями могло пройти более полутора лет, но иногда перерыв составлял не больше полугода. Из этого был сделан вывод, что мистер Лоуренс вознамерился совершать денежные переводы ежегодно, но, поскольку он никогда не выражал своих намерений официально, рассчитывать на эти деньги не приходилось. Впрочем, большая их часть тратилась на содержание огромного старого фамильного особняка, ибо таково было одно из редких пожеланий сэра Лоуренса. А посему мистеру и миссис Галиндо часто приходилось рассчитывать лишь на свой скромный доход (хотя десятая часть этих доходов принадлежала сэру Лоуренсу как светскому владельцу церковных земель), чтобы часть присылаемых баронетом денег откладывать для Лауренции – нашей мисс Галиндо. Но, полагаю, им было трудно жить в таком большом доме, хотя они ничего не платили за аренду. К тому же им приходилось поддерживать отношения с соседями и друзьями, по традиции приглашать их на обеды. И от этого им было еще тяжелее сводить концы с концами.
У одного из этих соседей по фамилии Гибсон был сын немного старше Лауренции. Семьи были довольно дружны, и молодые люди имели возможность часто видеться. Судя по рассказам знавших его людей, этот мистер Марк Гибсон чрезвычайно к себе располагал и произвел неизгладимое впечатление на каждого, и его описывали как очень красивого и мужественного молодого человека, обладавшего добрым сердцем. Словом, он был из таких молодых людей, что очень нравятся девушкам. Очевидно, их родители либо забыли, что их дети вырастут и станут взрослыми мужчиной и женщиной, либо полагали, что в столь тесной дружбе нет ничего дурного, даже если она приведет к свадьбе. Однако молодой Гибсон так и не предпринимал никаких шагов, а когда решился, было уже слишком поздно.
Он учился в Оксфорде. Приезжая домой на каникулы, охотился и рыбачил с мистером Галиндо, зимой катался на коньках по озеру, и мистер Галиндо приглашал его отобедать, возвращаясь домой к жене и дочери. Так продолжалось до тех пор, пока однажды мистер Галиндо не получил письмо от одного из банкиров своего брата, извещавшего его о том, что сэр Лоуренс скончался от малярии в Альбано, и поздравлявшего сэра Губерта с получением наследства, состоявшего из титула баронета и причитавшихся ему земель. Король умер – да здравствует король! Так, я слышала, говорят французы.
Сэр Губерт и его жена были несказанно удивлены. Сэр Лоуренс был всего на два года старше брата, и его родственники никогда не слышали о том, чтобы он когда-нибудь болел, вплоть до его смерти. Они были очень огорчены, ошеломлены, но тем не менее радовались полученному наследству. Лондонские банкиры уладили все очень быстро. Сэр Губерт получил крупную сумму наличных денег, а также доход с аренды в размере восьми тысяч фунтов в год. И единственной наследницей всего этого была Лауренция!
Дочь бедного пастора, ее мать принялась искать ей наиболее выгодную партию, и ее супруг не отставал от жены в своих честолюбивых замыслах. Родители взяли Лауренцию с собой в Лондон, когда поехали покупать новые экипажи, одежду и мебель. Там-то она и познакомилась с ее светлостью. Чем они так приглянулись друг другу, не могу сказать. Миледи принадлежала к древнему дворянскому роду и держалась благородно, сдержанно, мягко и величаво. Мисс Галиндо, должно быть, всегда отличалась торопливостью, и в юности ее кипучая энергия проявлялась в любопытстве и разного рода странностях. Но я не собираюсь пускаться в объяснения – просто рассказываю, что знаю сама, и суть моего рассказа состоит в том, что провинциальной девушке удалось расположить к себе изысканную, утонченную графиню, которую мисс Галиндо буквально боготворила. Подобное отношение со стороны миледи заставило родителей мисс Галиндо думать, что теперь в светском обществе нет такого жениха, которого бы не смогла завоевать их дочь, богатая наследница с восьмью тысячами дохода в год, вращающаяся среди графов и герцогов. А посему, когда они вернулись к себе в Уэстморленд-холл и Марк Гибсон приехал, чтобы попросить руки своей доброй подруги детства и предложить ей свое сердце и процветавшее поместье с девятью сотнями годового дохода, мистер и миссис Галиндо решительно ему отказали. Когда же молодой человек попросил позволения поговорить с Лауренцией, они придумали предлог для того, чтобы этот разговор не состоялся. Они сами поговорили с дочерью: привели множество аргументов и постарались убедить ее – совершенно непримечательную девушку, прекрасно осознававшую собственную непримечательность, – в том, что мистер Марк Гибсон даже не думал смотреть на нее как на потенциальную невесту до тех пор, пока ее отец не унаследовал состояние брата, и что теперь он влюблен не в нее, а в принадлежащие ее семье земли. Полагаю, что теперь уж мы никогда не узнаем, насколько правдивыми оказались их предположения.
Леди Ладлоу всегда говорила, что их догадки относительно молодого человека были верны. Но, возможно, череда событий, произошедших в то время, о котором я веду свой рассказ, изменила ее мнение. Как бы то ни было, но Лауренция отказала Марку, и это едва не разбило ей сердце. Он узнал, что думали ее родители относительно его намерений и как убедили дочь в своей правоте, посему он разразился высокопарной тирадой о том, что родители Лауренции попросту неспособны разглядеть истинную любовь и что, хотя он не делал предложения до смерти сэра Лоуренса, его отец всегда знал, как он привязан к подруге детства. Однако, будучи старшим из пятерых детей и не имея ремесла, он вынужден был скрывать свои чувства, хотя и знал, что они взаимны. Марк всегда хотел выучиться на юриста и получать скромный доход, который надеялся разделить с Лауренцией. Так или примерно так говорил родителям девушки молодой человек. Только вот упоминание об отце лишь повредило делу. Всем было известно, что старый мистер Гибсон очень любил деньги и, вероятно, подталкивал Марка к тому, чтобы тот приударил за богатой наследницей, хотя раньше, по словам самого же Марка, всячески удерживал его от подобного шага.
Когда Марку напомнили об этом, он выслушал мистера и миссис Галиндо с гордой сдержанностью, а потом печально покачал головой, ибо полагал, что
