Альпийские снега - Александр Юрьевич Сегень

Мир, объявленный большевиками, просуществовал недолго. В мае в Осу стали приходить тревожные вести. Сорокатысячный чехословацкий корпус, составленный из пленных австро-венгерской армии, разгромленной во время Брусиловского прорыва, двигался по Транссибирской магистрали в сторону Владивостока, откуда намеревался переправиться на кораблях в Европу для продолжения войны с Германией. Однако под давлением немцев большевики приняли решение разоружить чехословаков, те подняли мятеж, разгромили красноармейцев в Челябинске и захватили огромную часть Транссиба. Так началась Гражданская война.

В июне в Перми большевики расстреляли великого князя Михаила, последнего номинального царя, а в июле в Екатеринбурге уничтожили всю семью императора Николая. Через несколько дней белогвардейцы овладели Екатеринбургом и угрожали походом на Пермь.

В Омске сформировалось Временное сибирское правительство, его Народная армия под командованием полковника Каппеля развернула боевые действия в Поволжье и взяла Казань как раз в тот день, когда Драчёва мобилизовали в Красную армию. И тогда же восстали рабочие оружейных заводов Ижевска и Воткинска, составившие армию в тридцать пять тысяч штыков. Советская власть в России переживала самый тревожный период в своей истории, находясь на грани краха.

Под Пермью образовался фронт, с севера его обороняла Красная армия, с юго-запада наступали ижевцы и воткинцы, с юго-востока — Белая армия, обосновавшаяся в Екатеринбурге. Наступила осень, приближались холода, красноармейцы испытывали сильную нехватку теплых вещей и обуви, а уже в ноябре ударили тридцатиградусные морозы. Писарь 5-й бригады 30-й стрелковой дивизии Драчёв стал членом управления снабжения и здесь впервые отличился в качестве превосходного интенданта, смог организовать экстренные поставки и частично восполнить недостающее обмундирование.

К концу года наступление Прикамской и Екатеринбургской группировок Сибирской армии генерал-майора Иванова-Ринова стало казаться несокрушимым. Белые обладали численностью, вдвое большей, чем красные, и в вооружении имели превосходство. Тяжелейшие бои развернулись под Кунгуром, взятие которого открывало белогвардейцам прямую дорогу на Пермь. Драчёв воевал в районе сёл Асово и Тулумбасы, сражался доблестно. Хвастался:

— Я немца на Париж не пустил и белогвардейцев на Пермь не пущу.

Увы, второго чуда в его жизни не случилось. В течение недели вместе с другими бойцами 30-й дивизии он держал круговую оборону Кунгура, но силы сторон оказались слишком неравными. К тому же белогвардейцами руководил талантливый чешский военачальник Радола Гайда, на самом деле полуавстриец-получерногорец Рудольф Гайдль, отбивший у красных Иркутск. И Кунгур пал, а захватив его, белые стремительным броском взяли Пермь. Красная армия отошла в сторону Глазова, дабы там обеспечить прикрытие Вятки.

Горестно встречал новый, 1919 год Павел Иванович. Не стоило ему хвастаться Парижем. В Москве победу белогвардейской Сибирской армии назвали Пермской катастрофой, и Свердлов даже прислал комиссию во главе с Дзержинским и Сталиным для выяснения причин столь сокрушительного поражения. Многим красным командирам досталось. И заслуженно, и незаслуженно. В январе Красная армия предприняла попытку вернуть Пермь и Кунгур, но безуспешно. Впрочем, после того как 5-я армия овладела Уфой, белогвардейцы тоже перешли к обороне.

В это время Драчёв уже занимал должность квартирмейстера — так тогда в РККА назывались интенданты. Новый начальник дивизии Николай Дмитриевич Каширин, сменивший в январе Василия Константиновича Блюхера, быстро распознал в красноармейце Драчёве его таланты и сказал:

— Ты, брат, в должности квартирмейстера ценнее, чем три самых отважных рубаки. Так что и не лезь в драку. Без тебя найдется, кому воевать. А вот кому добывать — без тебя не обойдется.

И эта фраза сильно подействовала на Павла Ивановича, который постоянно рвался в бой. А ведь действительно — на войне кому воевать, а кому добывать. Четко сказано!

Девятнадцатый — самый тяжелый и самый решающий год Гражданской войны. На юге все белогвардейские подразделения объединились в Вооруженные силы Юга России под командованием генерала Деникина и целиком захватили Дон, Донбасс и Кавказ. За Уралом Западная, Сибирская, Уральская и Оренбургская армии объединились в Восточный фронт адмирала Колчака и заняли весь Урал, стали двигаться к Волге. А тут еще в Самаре и Симбирске, на Дону и на Украине вспыхнули антисоветские восстания. Очень тревожная весна! Неужели большевики будут раздавлены?!

Но наступило лето, и Красная армия опрокинула колчаковцев, освободила Уфу и пошла на восток, вернула советской власти Пермь, Екатеринбург, Челябинск, Тюмень, вышла на берег Тобола. Восточный фронт стабилизировался, в отличие от Южного, где деникинцы захватили почти всю Украину, Курск, Воронеж, Орел и решительно шли на Москву, откуда большевики в ужасе готовились эвакуироваться в Вологду.

Именно в этот критический для советской власти момент в небольшом селе на берегу Тобола красноармеец Драчёв вступал в партию большевиков. На собрании, посвященном приему новых членов, парторг 30-й стрелковой дивизии, перечислив все заслуги умного и деятельного квартирмейстера, вдруг задал ему вопрос:

— А скажи, пожалуйста, не страшно тебе вступать в нашу партию именно сейчас? Белые на Южном фронте уже в Орле, еще бросок — и они на окраине Москвы. Что, если победят? Ведь членов партии всех перевешают без суда и следствия. Что скажешь?

Драчёв насупился, стал суровым:

— Считаю этот вопрос для себя обидным и даже оскорбительным.

— Поясни.

— Даже если беляки одержат победу, возьмут Москву, двинутся на восток и тут нас возьмут в клещи... Для меня честь принять от них казнь в звании коммуниста-большевика. Погибнуть за дело трудящихся.

— Стало быть, ты допускаешь...

— Дайте договорить, пожалуйста. Нет, я не допускаю. Москву они, может, и возьмут. Так ведь и Наполеон ее брал. А что в итоге? Но и Москву им не взять. Чует мое сердце, завтра мы получим радостные новости с Южного фронта. Так что давайте мне партбилет и не мучайте обидными вопросами.

Тут все весело рассмеялись, а увидев номер своего партбилета, Павел Иванович искренне удивился:

— Ого! Один миллион семьсот шестьдесят одна тысяча восемьсот одиннадцатый! Это что же, получается, у нас в России почти два миллиона коммунистов?!

Все опять засмеялись.

— Чудак человек!

— А сколько погибло-то за все эти годы!

— А скольких исключили.

— Ах да! — спохватился он. — Я на радостях и не сообразил. А хорошо бы, товарищи, достоверно исчислить, сколько погибло, скольких исключили и сколько осталось на данный момент.

— Во дает!

— Ему бы все исчислить!

— Чего смеетесь! Настоящий бухгалтер!

— Бери выше — квартирмейстер, интендант!

Обладая незаурядной памятью, он с первого дня запомнил семизначное число — номер своего партбилета. А уже на другой день с запада пришла предсказанная им хорошая весть: конные