Богова делянка - Луис Бромфилд

просто устроили привал, и Ринго сказал, что немного порыщет по округе, так как из еды у нас всего и осталась голая кость от окорока, только, вероятнее, он пытался увильнуть от сбора хвороста. Так вот, мы с Дядей Баком стелили на земле лапник вместо постелей и тут услышали выстрел, потом — такой звук, словно на прогнившую дощатую крышу обрушилась кирпичная труба, потом — лошадей вскачь, и звуки смолкли вдали, потом я услышал, как завопил Ринго. Он набрел на дом, подумал — пустует, да, говорит, ему показалось, чересчур он темный, чересчур тихий. Так что он взобрался на крышу навеса у задней стены и увидел, говорит, в щелку полоску света, попробовал осторожненько открыть ставню, но та отскочила с таким грохотом, точно бабахнул выстрел, и оказалось, что он глядит в комнату, которая освещена воткнутой в бутылку свечой, а оттуда на него в упор глядят не то трое, не то целых тринадцать, и кто-то там заорал: «Вот они!», кто-то выхватил пистолет и, когда пальнул другой, схватил того за руку, и тут под Ринго рухнул навес, и, говорит, он лежал, вопил, пытаясь выбраться из-под сломанных досок, и слышал, как они ускакали.

— Значит, он в тебя не стрелял, — сказал Дядя Бак.

— Не его вина, если у него не вышло, — сказал Ринго.

— Но все-таки не стрелял, — сказал Дядя Бак. Только ни за что не позволил нам в ту ночь продолжать погоню. — В расстоянии мы не потеряем, — сказал он. — Они тоже из плоти и крови, как мы. И мы-то не боимся.

Так что выехали мы с рассветом, шли теперь по следу, по отпечаткам копыт. На палке у нас прибавилось еще три зарубки; в ту ночь Ринго сделал на ней последнюю зарубку, какую ему предстояло сделать, только мы этого еще не знали. Мы сидели перед амбаром для хлопка, где собирались спать, ели поросенка, которого раздобыл Ринго, и тут услышали лошадь. Потом всадник крикнул: «Привет! Привет!» Мы наблюдали, как он на ладной, недавно слученной гнедой кобыле подъезжал к нам в аккуратных, маленьких, отлично сшитых сапожках и полотняной рубашке без ворота, в камзоле, который когда-то неплох был, и широкополой шляпе; она так низко сидела на лбу, что между шляпой и черной бородой виднелись одни только глаза да нос.

— Здорово, братцы, — сказал он.

— Здорово, — сказал Дядя Бак. Он возился с грудинкой и теперь сидел, держа ребра в левой руке, а правая лежала у него на коленях как раз под полой сюртука; пистолет он носил на плетеном кожаном шнурке и засовывал за пояс, точно дамские часики на цепочке. Но незнакомец на него не смотрел; по разу взглянул на каждого из нас и так и остался сидеть на своей кобыле, положив перед собой руки на луку седла.

— Не против, если я присяду погреться? — спросил он.

— Присаживайтесь, — сказал Дядя Бак.

Тот спешился. Но кобылу не привязал. Повел за собой и сел напротив нас, не выпуская поводьев.

— Угости гостя мясом, Ринго, — сказал Дядя Бак.

Но тот не взял. И не пошелохнулся. Сказал просто, что ел, да так и остался сидеть на бревне; его маленькие ножки были поставлены рядышком, локти чуть разведены в стороны, на коленях — руки, маленькие, точно женские, и до самых ногтей покрыты сплошной порослью тонких черных волос, — тогда он ни на кого из нас не глядел. Не знаю, на что он тогда глядел.

— Я только-только из Мемфиса, — сказал он. — Сколько, по-вашему, будет до Алабамы?

Дядя Бак ответил — и тоже не пошелохнулся; в левой руке все так же зажаты ребра, правая — под самым краем полы:

— Так вы в Алабаму, да?

— Да, — сказал незнакомец. — Я ищу одного человека. — И тут я увидел, что он из-под шляпы на меня смотрит. — Человека по имени Грамби. Может, вы в этих краях тоже о нем слышали?

— Да, — сказал Дядя Бак, — мы о нем слышали.

— А, — сказал незнакомец. Улыбнулся; на секунду в чернильно-черной бороде белизной риса сверкнули зубы. — Тогда мне нечего держать свои дела в секрете. — Теперь он посмотрел на Дядю Бака. — Живу я в Теннесси. Грамби со своей бандой убил одного из моих ниггеров и угнал моих лошадей. Я намерен вернуть лошадей. И если мне в придачу достанется Грамби, меня это тоже устраивает.

— Ну да, конечно, — сказал Дядя Бак. — Значит, вы его в Алабаме искать собираетесь?

— Да. Мне удалось узнать, что он сейчас туда направился. Вчера я чуть не поймал его; зато поймал одного из его банды, хотя остальные удрали. Если вы были вчера ночью где-то поблизости, они мимо вас проезжали. Вы бы их услышали, потому что, когда я их видел в последний раз, им только время и было дорого. Мне, однако, удалось убедить того человека, которого я поймал, сообщить, где у них рондиву назначено.

— В Алабаме? — переспросил Ринго. — Вы хотите сказать, они обратно в Алабаму подались?

— Совершенно верно, — сказал незнакомец. Теперь он посмотрел на Ринго. — А что, парень, Грамби и у тебя борова украл?

— Борова, — сказал Ринго. — Борова?

— Подбрось-ка, Ринго, в огонь, — сказал Дядя Бак. — И не сотрясай зря воздух, — чтоб ночью легко дышалось.

Ринго примолк, но не двинулся с места; уставился на смотревшего на него незнакомца: от пламени костра глаза чуть отсвечивали красным.

— Значит, вы тоже ловите одного человека, верно? — задал вопрос незнакомец.

— Верней, двоих, — ответил Ринго. — По моему умению, так и Эб Сноупс может за человека сойти.

Теперь было слишком поздно; мы просто сидели себе, а по ту сторону костра — незнакомец, который по-прежнему держал повод своей кобылы в своей маленькой неподвижной ручке и смотрел на нас глазами, которые прятались между шляпой и бородой.

— Эб Сноупс, — сказал он. — Не думаю, чтоб я был знаком с Эбом Сноупсом. Но Грамби знаю. Вам и Грамби тоже нужен. — Теперь он смотрел на всех нас. — Вы хотите поймать Грамби. А не думаете вы, что это опасно?

— Не так чтоб очень, — сказал Дядя Бак. — Видите ли, об этом алабамском Грамби мы и сами кое-что прослышали. Из-за кого-то или чего-то Грамби пришлось перемениться насчет обращения с женщинами и детьми. — Они с незнакомцем посмотрели друг на друга. — Может, сезон неподходящий на женщин и детей. А может, дело в общественном мнении, раз Грамби у общества на виду. Здешние привыкли к тому, чтоб их мужчин убивали; даже к тому, что стреляли в спину. Но к такому их даже янки не приучали. Видно, кто-то напомнил