Мимочка - Лидия Ивановна Веселитская

Она пошла еще с maman и с Валерианом Николаевичем на танцевальный вечер. Она, конечно, не танцевала, но сидела и смотрела, как танцуют. Валериан Николаевич сидел подле нее и острил насчет танцующих. По желанию князя Джумарджидзе княжна Ардживанидзе и князь Какушадзе протанцевали лезгинку. На балконе поручик Никеладзе перепил кахетинского и, обнажив кинжал, грозил заколоть содержателя гостиницы Чихвадзе за то, что ему подали черствую курицу. Во всех комнатах Чихвадзе стоял запах жареного сала и кухонного чада. Доктор Бабанин в черкеске и с нагайкой в руке похаживал между своими пациентами и пациентками, подбирая компанию для ночной поездки на Бештау. Музыканты в папахах и красивых белых костюмах дудили во всю мочь лезгинку, под задирающие звуки которой княжна Ардживанидзе порхала в волнах кухонного чада.

Maman так воодушевилась, что решила покутить. С ее разрешения Валериан Николаевич велел подать дамам кахетинского и шампанского и заказал шашлык и чихиртму. Сели ужинать. «Кавказ предо мною…» – декламировал Валериан Николаевич, наливая Мимочке кахетинского, а она ловила вилкой пережженные кусочки баранины и говорила, улыбаясь: «Mais c’est excellent, le chachlyk!»[63]

Валериан Николаевич проводил их домой. Был чудный вечер. Полная луна плыла по небу, заливая нежным светом белые домики и дремлющие сады… Прощаясь, maman еще раз пригласила его заходить.

Мимочка долго еще улыбалась, придя домой. Maman неприязненно вспоминала скушанный шашлык и искала баночку с nux vomica[64]. А Мимочка стала завивать свои кудри на лбу и, завиваясь, думала о нем, вспоминала его лицо, его взгляды. Как он должен нравиться женщинам и своей жене! Какая у него жена?.. Отчего она не с ним? Может быть, она гадкая, некрасивая… А может быть – красавица… Что он говорил ей? Как он хорошо говорит, и умно, и свободно!.. Она никого не знает, кто бы так хорошо говорил. И как просто и хорошо она себя с ним чувствует! Какой он хороший человек! И как все вышло удачно. Они познакомились так прилично. Она не искала его знакомства, не уронила своего женского достоинства… Все случилось само собой. Жаль, что тогда в дороге они переглядывались. Было бы еще лучше, если бы и этого не было. Но это пустяки, и он, очевидно, позабыл об этом… О, он такой порядочный человек! Он никогда себе ничего не позволит; положим, и она не допустит.

Как хорошо, что они познакомились! Между ними может установиться хорошая, чистая дружба. Он именно может быть таким другом, какого она желала!.. Он ей нравится… И он так умен. Он может дать ей именно то, чего ей недостает… У нее нет друга, товарища, подходящего ей по возрасту, умного, интересного в разговоре и притом вполне честного и порядочного… А он ли не честный и не порядочный?! Еще несколько таких людей, и у нее составится свой симпатичный ей кружок, в котором ей будет весело и приятно и в котором она будет отдыхать душой от гнета и горечи, которую не может не оставлять ей в душе ее неравный (ну да, конечно, неравный) брак. И разумеется, кружок этот будет состоять только из вполне порядочных и приличных людей. Ей не надо дикого веселья. Она не хочет быть такой легкомысленной, как Нетти, и такой tapageuse[65]! Боже сохрани! Она никогда не вступит на опасную дорогу. Ей не нужно ничего дурного. Она хочет только приобрести друзей, честных, порядочных людей, с которыми она могла бы встречаться и говорить о том, что ее интересует. Одного такого друга она уже нашла. Он женат, она замужем, оба несвободны, следовательно, ничто не может мешать их дружеским отношениям. Как хорошо, что они познакомились!

«Что-то он теперь делает? – думала Мимочка, закручивая перед зеркалом двенадцатую и последнюю папильотку. – Думает ли обо мне? Что он думает?»

И, раздевшись и задув свечу, Мимочка опустила на подушку свою хорошенькую головку, увенчанную рядом крепких папильоток… Но и мысли, и папильотки, цепляясь одна за другую, мешали ей заснуть… что-то он думает, что он делает?..

А Валериан Николаевич, воротясь в гостиницу, подсел к князю Какушадзе, с которым он накануне познакомился, и, наливая себе кахетинского, сказал:

– Ну, познакомился я с моей генеральшей. Умом не блещет, но в глазах у нее – море. И ручка, ножка!.. – И Валериан Николаевич послал воздушный поцелуй по адресу Мимочки.

На другой день они поехали верхом в Карас. Кавалькада состояла из девяти человек, но Мимочка ехала с ним в паре, и были минуты, когда они оставались совсем одни. Он говорил еще больше, чем накануне. Откуда только у него бралось! И с какой легкостью переходил он от одного предмета к другому. Мимочка спросила его, давно ли у него его собака? Прямо с ответа на этот вопрос он перешел к любви. И полилось, и полилось…

Он говорил, что жизнь без любви скучна, как безводная пустыня, что женщина живет одной любовью, что вне ее она бьется как рыбка на песке, что женщины извращены, искажены нелепым воспитанием, что они добровольно налагают на себя цепи и оковы, под тяжестью которых потом изнемогают. И если бы сейчас сказать женщинам, что завтра конец мира, конец жизни, что рушится здание предрассудков и условных понятий, они сбросили бы маску, обнажили бы свои чувства, желания, заговорили бы живым, настоящим языком… Плотина бы прорвалась… И стишок из Гейне, и стишок из Байрона… тут латинская цитата, там куплет из оперетки…

Любовь двигает миром. Любовь – цвет жизни, это ее аромат, ее благоухание. Она – венец, она – купол в здании человеческого счастья… Как хорошо сказал Мюссе… А Шиллер, говоря… А Бодлер, а Сеченов, а Фет, а царь Соломон, а Дранмор, а Кузьма Прутков!.. Извольте разобраться в этом поэтическом хаосе!

Лошадь Мимочки хлопала ушами, а сама Мимочка поправляла пряди волос, выбившиеся из-под шляпки, и была хороша, как кавказское солнце.

Они ехали рядом по лесной тропинке. Зеленые ветки били их по головам, и он отклонял их рукою, а она низко наклоняла головку. Впереди слышны были топот лошадей, смех и возгласы баронессы и ее спутников.

Неожиданная гроза застигла их в лесу. Мимочка вообще боялась грозы, но с ним ей не было страшно, только жутко и весело. Хлынул дождь, и вся кавалькада понеслась бешеным карьером. У него была с собой бурка, которую он накинул на плечи Мимочке. Прискакав