Кризис чужого возраста - Маша Трауб

После похорон тетя Венера слегла с тяжелой простудой. Кашляла, температура не спадала. Несмотря на настойки и лекарства, состояние не улучшалось. Земфира получила сообщение из дома – заболела свекровь, ей нужно возвращаться. Если выбирать между тетей и свекровью, последняя всегда оказывалась важнее. Земфира твердила, что должна уехать, иначе родственники ее не поймут. Она должна заботиться о свекрови. Это ее долг. На тетю этот долг вроде как не распространялся. Таира, кажется, опять стала литрами пить успокоительный отвар и снова погрузилась в себя. Она или дремала, или сидела, уставившись в одну точку. После похорон Таире давали столько отвара, сколько захочется. А ей хотелось много, вместо воды. Так что от нее толку было мало. За ней приехал муж и забрал домой. Таира вряд ли поняла, куда ее везут. Так что с больной тетей Венерой осталась младшая Залина.

Кажется, Земфира была счастлива избавиться от младшей сестры, а Залина не скрывала радости, что остается. Тетя Венера болела тяжело, никто не знал, когда ей станет лучше. Залина же, оказавшись в доме, в котором родилась, но ничего не помнила, хотела узнать побольше об отце и матери. Она забрела в цирюльню, смотрела на сложенные ткани и чашки для смешивания. Она трогала отцовский ремень, на котором он точил бритву. В жесте было много нежности. Она будто узнавала своего отца. Я показала ей маленькую бритву, которую мне подарил дядя Аслан, рассказывала, как он учил ее точить. Показывала инструменты – маленькие ножницы, большие, средние. Потом мы зашли в подсобку, и я демонстрировала Залине, как красить ткани с помощью зеленки, соды, крапивы, куркумы. Она смотрела так, будто оказалась не в крошечной кухоньке, а в волшебном замке. Ее все завораживало. Именно Залина убедила старшую сестру не продавать дом, пока в нем живет тетя Венера. Нельзя же оставлять тетю без крыши над головой. Родственники не поймут, осудят. Да и коробки отца в гараже нужно разобрать. Тетя Венера все еще болела, но хотя бы ей не становилось хуже. Залина готовила, убирала, кормила тетю Венеру, давала лекарства, занималась домом и огородом. Ей будто все давалось легко.

Однажды в дом пришла моя бабушка. Она дружила с дядей Асланом и беспокоилась о тете Венере, которую тоже знала много лет. Особо близки не были, но и не посторонние люди, учитывая, что я по-прежнему больше времени проводила в доме дяди Аслана, чем в собственном, помогая Залине по хозяйству.

– Мне хорошо здесь, – призналась Залина. – Тут я дома. Не хочу возвращаться в дом Земфиры. Там я все равно чужая. Она хочет выдать меня замуж, уже нашла жениха. Но я не хочу замуж! Помогите мне! Вы же уважаемая женщина. Разве вы бы выдали свою внучку за человека, которого она никогда в жизни не видела?

– Нет, я бы так не поступила, – ответила бабушка.

– Хочу жить здесь, с тетей Венерой. Она поправится. Я это чувствую. Земфире я в тягость, больше ей не нужна. А Таира живет в своем дурмане. Она без отвара уже ни дня не может провести. Это ведь болезнь, да? Вы можете убедить ее приехать сюда? Я о ней позабочусь. Я всегда делала то, что говорила Земфира. Но разве она всегда права? Нет. Больше не хочу жить как она. И как Таира не хочу. Помогите мне. Ради памяти папы. Тетя Венера говорит, что вы можете помочь.

Бабушка тогда тяжело вздохнула и вызвала редакционную машину. Она была главным редактором местной газеты, так что машину могла вызывать в любое время и по любому поводу. Тетю Венеру отвезли в городскую больницу. К счастью, сделали это вовремя. Пневмония.

Потом бабушка поехала к Земфире и убедила ее переписать отцовский дом на Залину. Какие слова для убеждения нашла бабушка, никто не знал, но Земфира согласилась. В тот самый момент Залина стала не просто невестой, а очень богатой невестой и могла сама выбрать себе мужа, когда пожелает. Таиру перевезли в родительский дом, как и просила Залина. Родственники со стороны мужа были рады избавиться от невестки под благовидным предлогом заботы о доме отца и больной тете. Лишь бы не пошли лишние разговоры.

Залина лечила среднюю сестру от зависимости. Таира плакала, кричала, дралась, снова плакала, умоляя дать ей отвар. Но Залина ее выходила. Таира вдруг увидела мир другими глазами и все дни проводила, занимаясь огородом и садом. Там ей было хорошо. Погружая руки в землю, она становилась самой собой. Оказалось, в браке Таиры и Тамерлана, так звали ее мужа, все-таки были чувства. Тамерлан приезжал при первой возможности и подолгу смотрел, как жена возится в земле, не решаясь ее отвлечь. Иной раз мог так и уехать, даже не поздоровавшись. Таира и не догадывалась, что он приезжал. Она была уверена, что они разведутся. Но Тамерлан говорил Залине, что любит Таиру. Пусть вся его семья считает, что она ему не пара и нужно разводиться. Тамерлан смотрел на свою жену, пропалывающую грядки клубники, вырывающую крапиву, и видел, как она прекрасна.

В своем доме он никак не мог показать свою любовь и нежность. Таира не подпускала его к себе. Даже в постели будто оборонялась – спала, свернувшись клубком на краю кровати, а в моменты близости сцепляла руки на груди, будто он мог ей навредить, а она непроизвольно защищалась. Тамерлан видел, что жена злоупотребляет отваром, но ничего не мог поделать. Просто не знал, как поступить правильно. Но он помнил тот день, когда впервые увидел Таиру, – она была совсем юной, смешливой, без конца улыбалась, хотя ей велели вести себя скромно и прилично. Сватовство ей казалось забавой. Тамерлан помнил, как она показала ему язык, когда никто не видел, и в тот момент влюбился.

Его родителям невеста не понравилась. Росла, по сути, без матери, никакого примера перед глазами. Старшая сестра слишком властная, привыкла все держать под контролем, будто не женщина, а глава семьи. Места своего не помнит. Наверняка станет вмешиваться и в дела семьи сестры. Да и сама Таира – почему улыбается, как дурочка какая-то? Чему смеется? Может, у нее с головой не все в порядке? Потом родня Тамерлана, особенно мать, утверждала, что с Таирой сразу все было понятно. Странная, неуравновешенная. Да, многие пьют успокоительный отвар, но не как воду же! Да и зачем ей столько? Таира же, как позже призналась Залине, без отвара не могла себя