Кризис чужого возраста - Маша Трауб

было ошибкой – забрать Залину, что именно поэтому она не может забеременеть. Как будто она уже сделала свой выбор – стать матерью для Залины. А это неправильно. Я спросила, откуда она набралась такой чуши, и оказалось, что Земфире какая-то бабка-гадалка так сказала, а она и поверила. Я предложила вернуть Залину домой, я бы ее растила как родную, но Земфира отказалась, ответила, что тогда о ней плохо подумают родственники. Сначала забрать ребенка, а потом отдать. Нет, ее никто не поймет, даже муж. Он полюбил Залину: играет с ней, игрушки покупает, ни в чем не отказывает, называет своей принцессой. Может, поэтому не может зачать своего ребенка, раз уже отдал сердце другому? Земфира тогда плакала, не зная, кого винить – мужа, себя, меня – в том, что не настояла и не переубедила оставить малышку. Она винила отца, так отчаянно хотевшего сына. Даже мать Земфира винила – в том, что пошла на поводу у мужа, забеременела и умерла, прекрасно зная про риски. Земфира не понимала, зачем нужен ребенок, давшийся такой немыслимой ценой – смерти матери. Я чувствовала, что Земфира злится на Залину, винит и ее. Она не любила младшую сестру, никогда не была с ней нежной. Воспитывала в строгости, много требовала. Но все считали, что Земфира права – Залина росла умной, образованной, воспитанной девочкой. Ангел, а не ребенок. Подарок судьбы.

Поскольку дядя Аслан не знал, что нужно делать с дочерьми, сватовством средней сестры – Таиры – тоже занялась Земфира и нашла ей достойного жениха. Сыграли пышную свадьбу. Только Таира с каждым месяцем превращалась в собственную тень: ходила будто сонная, не улыбалась, на семейных праздниках сидела как приговоренная. Да, по дому все делала, была вежливой со свекровью, но будто все время как под водой. Земфира на нее злилась, твердила, что такая вечно сонная жена и невестка никому не нужна и семья мужа будет права, если ее отправят в родительский дом. Таира призналась, что совсем не счастлива с мужем и пьет успокоительный отвар, который помогает ей терпеть свою жизнь. Если бы не отвар – да, она признает, что пьет его слишком много, – давно бы умерла от тоски. Нет, муж ее не обижает, не бьет, но и любви между ними нет. Чужие люди. Земфира заявила, что Таира с жиру бесится и от такого выгодного брака никто не отказывается. Любви хочется? Земфира кричала, что тоже хочет любви, но терпит – ради отца и сестер. Ради того, чтобы у них все было хорошо. Земфира тогда расплакалась. Таира никогда не видела, чтобы старшая сестра хоть слезинку проронила, и испугалась. Пообещала, что исправится, перестанет пить отвар с утра до вечера и станет хорошей женой.

Раз в месяц Земфира и Таира посылали деньги отцу. Раз в месяц он ходил на почту с тетей Венерой и получал переводы. Потом складывал деньги в коробку из-под конфет, в которой тетя Венера хранила драгоценности – ожерелье прабабушки, серьги бабушки, обручальное кольцо Ани, которое после ее смерти пришлось срезать плоскогубцами. Его можно было починить, носить на шее как кулон, но у Венеры так руки и не дошли. Венера, складывая деньги, вспоминала, что в их роду все браки были крепкими, но несчастливыми. Женщины не знали любви, а дети росли в достатке, но не знали нежности. Ни у Земфиры, ни у Таиры нет своих детей – будто проклятие какое-то, будто судьба решила, что семя больше не должно прорастать. За какой такой страшный грех они расплачиваются, тетя Венера не знала.

– Они продадут этот дом. Он напоминает им о матери, о горе, – сказала тетя Венера, – а я останусь на улице. Или Земфира возьмет меня в свой дом как служанку.

– Нет, они так не сделают, – горячо заверила я тетю Венеру.

– Ты очень добрая девочка. Спасибо тебе за Аслана. Ты была ему дорога. Если что-то нужно – ткани, краски, – забери. Ему будет приятно, что они у тебя, – улыбнулась тетя Венера.

– Спасибо.

– Мне жалко малышку, – тяжело вздохнула тетя Венера.

– Малышку? – не поняла я.

– Залину. Ей только исполнилось семнадцать, а Земфира уже ищет ей мужа. Всех сватий оповестила. Не хочу, чтобы Залина повторила судьбу своей средней сестры и была несчастлива в браке, – ответила тетя Венера. – Не знаю, как ее уберечь.

– О, это же проще простого! – рассмеялась я.

– О чем ты говоришь, детка? – не поняла тетя Венера.

– Ну, вы говорите, что я продлила жизнь дяде Аслану. Моя бабушка тоже так считала и поэтому разрешала мне сюда ходить, зная, что прогуливаю и школу, и музыкалку, и танцы. Бабушка и о вас беспокоилась. Говорила, что вы тоже изменились, стали другой. Будто нашли смысл жизни, когда я у вас появилась.

– Все верно, так и было, – кивнула тетя Венера. – Тебя нам святой Георгий послал, когда я уже отчаялась.

– Ну вот вам и решение, – заявила я.

– Не понимаю. Ты думаешь быстрее, чем я соображаю, о чем ты думаешь.

– Ой, ну что непонятного? Дядя Аслан был уважаемым человеком, правильно? Бабушка о нем в газете писала. Он был художником, расписывал, красил ткани. Да о нем и в городской газете писали, помните? Что таких уникальных узоров, как он, никто никогда еще не создавал. А как все мечтали купить его платок, даже из города женщины приезжали!

– Да, так и было. – Тетя Венера все еще не понимала, к чему я клоню.

– Так вот, после дяди Аслана остались записи, блокноты, бумаги, не знаю, на чем он писал, но наверняка записывал формулы или что-то вроде того, – объяснила я.

– Да, все верно. Весь гараж завален коробками. Там его записи, – подтвердила тетя Венера.

– Так вот, вы говорите, что нужно разобрать записи дяди Аслана, бабушка подтверждает, что они очень ценные, а вы с ними в одиночку не справитесь. И вам в помощь нужна Залина!

– Господи, ты сейчас очень похожа на свою бабушку, – рассмеялась тетя Венера. – Та тоже всегда придумывает какие-то интриги, и все получается так, как она хочет.

Мой план, к сожалению, не потребовался. Судьба опять внесла свои коррективы. Залина все же осталась при тете Венере, но не для того, чтобы разбирать записи.

В день похорон дяди Аслана поднялся ураганный ветер. Река вздыбилась и вышла из берегов, дождь лил как из ведра. Дороги размыло так, что было невозможно проехать ни на машине, ни на мотоцикле. Гроб несли на руках. Было тяжело – сапоги утопали в глине, грязи. Приходилось прилагать