Черная метель - Элисон Стайн

– Когда Сэм отправлялся объезжать фермы, Рэй очень скучал, – рассказывала Луиза. – Сэм пробовал брать его с собой, но мальчишка скучал и в машине, _ _ _ _? До некоторых хозяйств далеко ехать. Бедняга проводил целый день в _ _ _ _. И тогда мы решили, что ему надо поработать в библиотеке, волонтером. Детям же нужно чем-то заниматься, куда-то ходить. – Она посмотрела на меня.

– В библиотеке действительно нужны помощники? – Я вспомнила маленький зал со стеллажами. И спящего старца.

– Любому учреждению может понадобиться помощь, – ответила Луиза. – И любому человеку тоже.

На обед Луиза разрешала мне брать сэндвичи, рогалики или другую выпечку на свой выбор. Иногда к вечеру на нее находило вдохновение, и на следующий день в меню был суп, хотя вряд ли кто захотел бы горячего супа в такую жару. Меню Луиза планировала не очень тщательно, пропускала традиционное печенье к праздникам, а этим летом даже не подавала кофе или чай со льдом. Она была одновременно деловой и рассеянной. Мечтательница, как сказала бы моя мама. Луиза летом при свечах делала витражи и собиралась продавать их осенью. «Хотя в это время солнца будет уже не так много», – думала я. Во всяком случае, я надеялась, что его будет поменьше.

Думать о том, что мне придется жить здесь до осени, было тяжело. Мне казалось, что Долина – это некая пауза в моей жизни, временная фаза, из которой мой отец должен как-то вырасти.

Захватив сэндвич с ветчиной и сыром и газированный сок из холодильника, я вышла на задний двор. Неужели мне здесь еще долго жить?

Дверь кухни выходила на грязную парковку между кафе и продуктовым магазином, где стоял старый садовый столик. Луиза прикрепила его цепью к металлической пожарной бочке на случай, если кто-нибудь попытается его утащить.

«Никто тебя не украдет», – сообщила я столику, усаживаясь.

Бочка так проржавела, что бока ее были похожи на кружева. По стоянке летала пыль. Маленькие пылевые вихри засыпали стоявшую там машину моих родителей. «Интересно, – подумала я, – когда наш пикап, крылья у которого были немного помяты еще до того, как мы его купили, будет выглядеть как эта бочка?» Может ли пыль разъесть металл? Мне казалось, что эта пыль – может.

Неподалеку стоял бакалейный магазин, где работала моя мама. Он назывался «Второй шанс». Как объяснила нам с сестрой мама, когда только устроилась на работу, там продавались товары, которым дали второй шанс: консервы в помятых банках, макароны и печенья с истекающим сроком годности. Те, у которых срок уже истек, мама приносила домой.

Все здешние хлопья, средства для мытья посуды и консервы были от фирм, о которых я никогда не слышала. Овощи и фрукты из «Второго шанса» были вялыми, как растения на наших полях. Но фермеры закупались в этом магазине оптом, с дополнительной скидкой.

Лампы дневного света в магазине горели так ярко, что у моей мамы почти каждый вечер после работы болела голова. Как у меня от постоянного напряжения. Хлеб, который приносила мама, приходилось проверять – нет ли там плесени. (Сперва мы этого не знали, а когда обнаружили, отец сказал: это лишнее доказательство, что хлеб нужно печь самим.)

Но иногда мама приносила домой большие бутылки газировки. В Огайо нам не разрешали пить газировку. В старых рассказах о жизни пионеров Америки, которые так любил отец, люди пили пахту или чистую, холодную и свежую родниковую воду. Но вода в Долине была роскошью.

Отец говорил, что мы очень скоро будем выращивать собственные продукты. Скоро у нас будет много свежих овощей, так что мы сможем продавать их на фермерском рынке, а излишки можно будет раздавать соседям, как раньше.

«Каким соседям?» – думала я.

Сидя за садовым столиком, я смотрела как клубится пыль. Она собиралась в маленькие вихри, те с разбегу бились в дверь бакалейной лавки и снова распадались в пыль. Хотелось бы мне двигаться так же легко, как они, и как-нибудь улететь отсюда.

«Второй шанс» от меня справа. Там, в магазине, мама вскрывает коробки и раскладывает по полкам товары при свете ламп, от которых у нее болит голова. Слева от меня дом Луизы. Это одноэтажный дом – снаружи вся постройка как бы жмется поближе к земле, а подвалы и погреба там глубокие, ненамного меньше наших, хотя живет она одна. На белой обшивке дома – пятна пыли, над окнами – полосатые металлические навесы. У входа столик с зонтиком, какие ставят возле бассейна. Зонтик склонился набок от ветра.

У Луизы вдоль дома висят колокольчики, которые крутятся и тихонько звенят, этот звук похож на шум дождя. А еще у нее много растений, густые травы в ярких горшках. Я узнала лаванду, мяту и розмарин. Возможно, она такая оптимистка и мечтательница, потому что у нее-то растения пышные.

Я знала, что отец не справляется с работой на ферме. Ее было слишком много для одного, слишком много для всех нас. И с погодой он ошибся. Климат менялся, даже там, в Огайо. Прошлая весна была необычно холодной. Снег шел почти до самого мая. Затем погода очень быстро стала слишком жаркой. А когда пошел дождь, он был слишком сильным. Река вздулась и затопила город.

«Такие наводнения бывают раз в сто лет» – писали газеты.

Но с предыдущего наводнения прошло гораздо меньше ста лет.

Родители перестарались и привезли нас в пустыню, которую, по словам Капитана, вынуждены были покинуть коренные жители. Когда мы только переехали в Долину, отец показал нам на карте многочисленные каналы и колодцы. Если бы мы летели по воздуху, а не ехали на машине, то увидели бы, что из-за многочисленных колодцев земля здесь, как лоскутное одеяло, покрыта зелеными и желтыми пятнами. В этой долине тысячи колодцев, говорил отец.

Но он еще не знал того, что я потом услышала от Луизы: что у некоторых фермеров колодцы личные, у некоторых есть права на реку, а у нас на нашей маленькой ферме нет ни того ни другого. Он не знал, что из-за работы ирригационных систем река обмелела, а таяние снега в горах с каждым годом давало все меньше воды. По этому поводу в Грейндже, городке дальше по трассе, проходили собрания фермеров, на которые, по-моему, не мешало бы съездить и моему отцу.

Фермеры спорили, например, о том, кто имеет право пользоваться речной