Моя королева - Жан-Батист Андреа

— Значит, нет.

Так мы шли какое-то время посреди огромного черного эха, а потом вдруг все стало ровным и стены исчезли. Я ударился голенью о что-то твердое, подпрыгнул на месте и выругался. Вивиан просто сказала:

— Ой, извини.

Наконец она остановилась и усадила меня. Я слышал, как она шуршит в темноте, будто что-то ищет.

— Готов?

Я кивнул. От возбуждения я уже не мог дышать, потому что мне никогда не делали таких подарков, когда нужно ползать, ходить в темноте, бояться и ударяться.

— Ты готов? — повторила она.

Только тогда я вспомнил, что Вивиан меня не видит.

— Да.

Чиркнула спичка, пламя приклеилось к чему-то вроде масляной лампы из тех, что использовали раньше, с решетками на стекле. Огонь все рос и рос, пока не нарисовал стены вокруг.

Вивиан улыбалась и чего-то ждала; я поначалу подумал, будто лампа и есть мой подарок, и даже расстроился, потому что на заправке у меня уже была одна — гораздо лучше, электрическая, с батарейками «Уондер». Только потом я увидел стены. Но это были не простые стены. Словно в гигантской приключенческой книге, на них были изображены животные, люди с копьями, отпечатки ладоней — еще больших, чем мои. В пламени лампы все вокруг прыгало и плясало, словно сами по себе переворачивались страницы, испещренные рисунками детей-великанов из далеких времен. Я никогда в жизни не видел ничего подобного.

— С днем рождения.

От сильного волнения я забываю, как говорить, и могу только рычать. Вот и сейчас я попытался что-то сказать, но ничего не вышло. Правда, Вивиан все и так поняла — она была в этом сильна.

— Тут жили люди, очень-очень давно. Все это очень-очень-очень древнее. Никому никогда не рассказывай о том, что увидел, понятно?

Я поднял руку, чтобы поклясться, но она остановила меня:

— Не клянись. Теперь мы можем доверять друг другу.

Хорошо, что она предупредила меня: там было так красиво, что я рассказал бы всему миру, если бы мог.

— Я случайно нашла этот грот, — продолжала Вивиан. — Есть и другие места вроде этого, но каждый раз, как кто-то находит что-то древнее, приходят другие, ставят повсюду лестницы, фонари, потом приезжают туристы, и место умирает.

Я вспомнил крохотную церковь у хутора Ври, куда больше никто не ездит с тех пор, как появился мост, позволяющий пересечь реку вниз по течению. Для меня вот эта церквушка с открытой дверью и разбитыми витражами была мертвым местом. Я поделился этой мыслью с Вивиан, и она кивнула:

— Этот грот, наверное, раньше тоже был чем-то вроде церкви. По крайней мере, мне так кажется. Я прихожу сюда, чтобы поблагодарить, попросить прощения или защиты от врагов.

Я встал и приблизился к одному из отпечатков ладоней, чтобы сравнить со своей, но Вивиан остановила меня. Она объяснила, что из-за грибков или каких-то там микробов — она о них где-то читала — я могу испортить рисунки. Я немного обиделся, потому что плесень на мне не росла, как и микробы, — мне становилось противно от одной только мысли о грязи. Конечно, я не мылся с тех пор, как ушел из дома, но обычно всегда ходил чистый.

Когда я снова сел, Вивиан закрыла глаза. Она была такой красивой, что мне захотелось примерить ее облик, стать ею, просто чтобы понять, каково это. Потом я задумался: если я влезу в кожу Вивиан, то больше ее не увижу, кроме как в зеркале, и, может, лучше ей побывать в моей шкуре. Так, конечно, я тоже не смогу смотреть на нее, но, по крайней мере, буду повсюду носить с собой.

Ее губы зашевелились, и я спросил, что она говорит. Она ответила:

— Молюсь.

Я попросил ее показать. Конечно, я умел молиться в церкви: «Отче наш, сделайте так, чтобы Макре умер в ужасных муках», — но тут было совсем другое дело.

— Для начала, — объяснила Вивиан, — нужно поблагодарить за что-то хорошее.

Легко. Я закрыл глаза, пошевелил губами и поблагодарил за Вивиан.

— Затем нужно попросить прощения за что-то, что ты натворил.

Я снова зашевелил губами, но в этот раз притворялся, потому что не мог вспомнить ни одного проступка, как ни старался. По крайней мере, не в последние дни.

— Наконец, нужно попросить о защите от врагов.

Я с любопытством взглянул на нее. Вивиан это почувствовала и спросила:

— Чего?

А я ответил, что у нее не может быть врагов — только не у нее. Вдруг она стала очень серьезной.

— Конечно же, есть. У королевы всегда есть враги.

— И какой же твой самый заклятый враг?

— Дракон.

Я попросил Вивиан описать его. Он изрыгает пламя?

— Не пламя. Он выплевывает ледяное облако, которое парализует любого на своем пути. Он огромный, черный, весь в чешуе, а крылья у него из пенопласта. Но самое опасное то, что он может превратиться во что угодно, даже в человека, и до последнего момента ты ничего не подозреваешь.

Я пообещал защищать Вивиан, а она улыбнулась, уж не знаю, в благодарность или от уверенности, что я не смогу тягаться с драконом — особенно теперь, когда потерял отцовское ружье.

— Шелл, а у тебя есть враги?

Я подумал и ответил, что у меня их целый легион, но когда Вивиан попросила перечислить, в голову пришли только двое. Во-первых, Сглаз, но я понятия не имел, можно ли его вписать в ряды моих личных врагов, поскольку он злился на всех и всем чинил разные неприятности. Ну да ладно: с драконами та же история, и мы с Вивиан решили, что Сглаз должен возглавить список. Вторым был Макре. С тех пор как я ушел из школы, я его не видел, но все время ждал, что Виктор вот-вот появится и сделает мне какую-то гадость.

Вивиан подняла руку и звонким голосом произнесла:

— Пусть духи защищают нас от дракона, Сглаза и Макре.

Ее слова прозвенели в тишине, и, наверное, именно поэтому духи нас услышали.

Солнце лежало на плато, когда мы вылезли из грота. Я провел лучший день рождения в своей жизни, хотя это не был мой день рождения, но тем даже лучше. Вивиан сказала, что должна поторопиться отвести меня обратно, поскольку вечером в замке будет пир и ей нужно переодеться.

Мы удалялись от камней, и через несколько минут они исчезли, будто никогда и не существовали вовсе. Вивиан снова заставила меня прижать ладони к глазам, покрутила, и это снова сработало. Даже еще лучше, потому что я упал, и потом, когда попытался пройти вперед,