Системные требования, или Песня невинности, она же – опыта - Катерина Гашева

Сделавший обязательные дела Финн сосредоточенно копал кучу песка. Влад для порядка шикнул на него, достал из кармана пакет с табаком и нарезанную газету.

Грамотно скрутить цигарку было целое искусство, Влад учился ему почти весь последний сезон, когда даже с самым паршивым куревом начались проблемы и перебои.

Это оказалось забавно – аккуратно укладывать табачную россыпь в бумажный желобок, уминать, придавая форму, закатывать, лизнув краешек, прикуривать, пряча пламя в горсти. В саму газету Влад никогда не заглядывал, так что оставалось только догадываться, чтó с пеплом и кислым дымом отправляется в вечность – очередная бандитская разборка, интервью матери-героини, подарившей миру и мужу следующую тройню, или объявление о продаже пяти мешков голландской картошки на посев. Влад сначала увлекся, но эта игра быстро надоела. Он просто делал самокрутки, щурился от солнца и глядел, чтобы Финн держал себя в рамках.

В арке раздались шаги, и во двор вывернул человек. Волкособ бросил копать и поднял навстречу гостю покрытую песком улыбающуюся морду.

– Узнал, бродяга, узнал! – радостно пробасил человек. – Здорово, Влад. Удачно это я завернул! Пойдем выпьем!

Человек был грузный, хорошо за пятьдесят, в светлом плаще, с торчащими из карманов горлышками бутылок. Влад его узнал, они пару раз квасили, трепались за армию и за севера́. Только вот имя не вспоминалось.

– Пойдем напьемся? – Безымянный пока знакомец выразительно встряхнул карманами.

– Пойдем. – Влад спрыгнул с вентиляции.

Пить по тем годам было одним из занятий, которым не требовался ни повод, ни предлог. Что, с кем, сколько, а также когда все это кончится, никого уже не интересовало. СССР накрылся путчем, и спрашивать с него теперь бесполезно, Россия комфортно чувствовала себя только в подполье. Наружу не хотелось, все, что могло развалиться, уже развалилось, бежать было некуда и глупо.

Иногда начинала ныть интеллигентская мерехлюндия: а как быть с собой? Влад ее гнал. Да и приходила она только в дороге, когда трясешься в вагоне посреди черт-ее-знает-какой бесконечной области, где нет ничего, один океан да сопки. Океан черный, сопки белые от снега. И тьма. Такая, что даже выть, как Финн, уже не хочется. Интересно, почему там, где белый снег, там и тьма? Этого Влад не знал, но помнил, что об этом есть целая коммунистическая наука диалектика.

– Только я на работе. Так что пить будем там. Тем более есть повод, есть!

Григорий – Влад наконец вспомнил имя – хохотнул и хлопнул его по плечу.

– Я с собакой, – напомнил Влад и свистнул Финна.

– А мы знакомы. Дай лапу, Финн! Ничего, проберемся.

Вспомнил Влад и то, что работал Григорий в чем-то очень секретном. Если не врал, конечно. Любопытно, как он их с Финном проводить туда будет. А-а, не важно. Выпить есть, а где – как-нибудь сообразим.

Они покинули двор, прошли мимо гаражей, вынырнули из кустов на остановке, посмотрели, как судорожно сглатывают человеческую толпу автобусы с троллейбусами. Не по светофору, а так форсировали проезжую часть и забурились в парк. Поплутав между еще не прореженных ив и сиреней, выбрались на твердое, к фонтану, поделенному пополам каменным мостиком в радужном ореоле водяной пыли.

Влад порой гулял здесь с Финном, но никогда не обращал внимания на детали. Например, что посреди одной из половин фонтана имеется остров с растущим из него пышным деревом. Вокруг и через с визгом и хохотом носились дети. Волкособ сделал стойку и рванул гулять, но был уловлен и подтянут на короткий поводок.

– Рядом, скотобаза, – шикнул на него Влад. – Бухать идем. Кстати, а повод какой?

Впереди за стеной зелени шумела дорога. Пришла мысль, что так же шумит на перекате река и, если закрыть глаза, можно представить себя где-нибудь в Карелии или на Приполярке.

– Повод? – Григорий задумался. – Нормальный повод. Жена умерла. Год уже.

– Я не знал…

– Мало кто знал. Не говорил никому.

Они махнули еще через одну дорогу, и Григорий указал на арку посреди длинного двухэтажного строения. Внезапно оттуда дунуло промозглым холодом. Финн чихнул. Влад поежился.

– Пришли почти.

Григорий чуть не выронил пузырь, поймал, нырнул в арку и приглашающе махнул рукой.

Влад пошел, ожидая увидеть очередной двор, но никакого двора не оказалось. В полутора метрах от стены высился глухой бетонный забор. По верху, за торчащей наружу спиралью колючей проволоки, шли натянутые в несколько рядов провода. Судя по изоляторам, конструкция была под напряжением, – по крайней мере, так задумано. За забором угадывался холм с плоской, как у столовых гор, вершиной.

Слева внезапно раздались треск и приглушенные проклятия. Григорий повернул голову.

– А, попался, сука! – заорал он грозно.

– Чё попался-то, чё попался?

Сквозь кустарник и бурые прошлогодние бурьяны проломился рыжий солдатик в замызганном хабэ, пилотке и растоптанных кирзачах. Висевший у него на шее АКСУ казался чужеродной деталью.

– А то и попался. Как это понимать, воин? Где ты, а где пост?

Солдатик вздохнул и длинно, с присвистом швыркнул носом:

– Сыро там, товарищ ма… Григорий Александрович, я погреться вот.

– С автоматом? А если бы это не мы, а алкашня местная? Дали бы по башке и сперли твою трещотку. Потом тебя – в штрафники, меня – на покой без выслуги… Утоплю я тебя, как Тургенев Муму, прости господи.

– Ау-вау! – внес свою лепту Финн.

Солдатик вздрогнул.

– Ладно, – Григорий сменил гнев на милость, – иди отворяй калитку.

– А это кто? – Солдатик воспрянул, но остался топтаться на месте, выразительно косясь на Влада. Потом снова швыркнул.

– А это со мной.

– А собака?

– Собака – друг человека. Понял?

«Бункер?» – думал Влад, пока они спускались по щербатой бетонной лестнице куда-то в недра планеты. Лампочки под сводом горели в четверть накала. Финн неодобрительно принюхивался и тряс ушами. Григорий разглагольствовал о чем-то, но Влад не вслушивался. «Бомбоубежище. Теперь вообще непонятно что, – думал он. – Шахта ракетная… Нет, шахты я видел, там коммуникации другие».

– …есть такой мужик, то ли Фрэнк, то ли Герберт…

– Уэллс, что ли? – на автомате спросил Влад.

– Не, говорю же, Фрэнк. Он книжку написал, про планету, где вода только под землей, там ее хранят. Вот и мы… – Голос Григория вдруг отдался длинным переливчатым эхом, какое бывает в бассейне. – Такое вот наше стратегическое подземное водохранилище. Резервуар на случай ядерной войны. Жаль, пляжа нет, а то бы на берегу посидели, да и курить тут нельзя. Так что бухать будем в кабинете.

В кабинете было сумрачно, жарко и пахло баней. Владу даже примерещился веник. Но веника не было. Были два затянутых