Расплата - Вакиф Нуруллович Нуруллин

Перед его глазами стоял укоризненный взгляд Розы: «Эх ты, а еще о любви говорил…»

11.

Ребята из группы, слава аллаху, ни о чем не догадались, и хотя в аудиторию Неля и Фалах вошли вместе, на них не обратили внимания. Правда, в перерыв ребята упрекнули его, что пропал, не предупредив, но Фалах быстро нашелся и сказал, что было поздно, и он ночевал у родственников.

Никак не изменились внешне и его взаимоотношения с Нелей. Фалах удивлялся ее выдержке и спокойствию, и сам изо всех сил старался забыть обо всем. Но не забывались ни горечь, ни сладость той ночи, и когда Неля, как бы невзначай садилась с ним рядом на лекции и словно нечаянно касалась своей коленкой его колена, сердце Фалаха замирало от напряжения, кровь заливала щеки, и он уже не слышал, о чем говорил лектор. А Неля записывала всю лекцию слово в слово и, казалось, не обращала на Фалаха никакого внимания. Но иногда взгляды их встречались, Неля заговорщически подмигивала Фалаху, и он растерянно улыбался, а потом ругал себя за то, что не отвел взгляда и не показал полного безразличия.

Однажды Фалах пригласил Нелю в кино. «Просто так», — сказал он себе. Она легко и радостно согласилась. В темном зале Неля взяла Фалаха за руку, и он не помнил ни содержания фильма, ни его названия. А она не отрывала взгляда от экрана. И снова Фалах ругал себя на чем свет стоит, и снова приглашал Нелю то в кино, то в кафе, а изредка и в ресторан. Его самолюбию льстило, что это была уже не ее, а его, Фалаха, воля. Так он думал тогда…

Фалах перестал сочувствовать «бедному» Якову Исаковичу. «Да черт с ним, с этим Яковом Исаковичем, — думал он. — Неля — молодая красивая женщина, ей необходимо внимание, любовь, а ему, видимо, не до жены. Так стоит ли мучиться угрызениями совести?» Было неловко перед ребятами, но ведь никто и не подозревал ничего…

…Приближалась зимняя сессия. Неля, хорошо учившаяся по всем предметам, с трудом усваивала высшую математику. Особенно не давались ей интегралы. «Мне бы хоть троечку», — говорила она Фалаху, когда он втолковывал ей элементарные, по его мнению, вещи. Накануне экзамена Неля попросила Фалаха позаниматься с ней у них дома.

— А как же Яков Исакович? — спросил Фалах.

— А Яков Исакович в математике ни бум-бум, — засмеялась Неля. — Кстати и познакомишься, он совсем не страшный.

Яков Исакович понимал, что институт — не монастырь и тем не менее не выразил особой радости, когда Неля сказала, что к ней придет однокурсник помочь по математике. Фалаха он встретил сдержанно-вежливо, и Фалаху пришлось сделать вид, что здесь он в первый раз.

Яков Исакович, сам педагог, был удивлен такту и терпению, с каким этот юноша объяснял его жене премудрости математики. Он не мешал студентам, но изредка заходил в комнату под предлогом взять ту или иную книгу. Прощаясь, он благодарил Фалаха за помощь Неле, предложил свои услуги по английскому и пригласил заходить еще. Уходя, Фалах и не подозревал, что никогда больше не переступит порога этой квартиры…

Педагогом он оказался действительно отменным. Неля, надеявшаяся на троечку, как на чудо, неожиданно для себя самой получила четверку. Радость ее была неописуемой. Выскочив из аудитории, она расцеловала всех, кто стоял у дверей, в том числе и переживавшего за нее Фалаха.

— Ресторан за мной, и не спорь! — сказала она, и они поехали в ресторан. Сегодня командовала она, и Фалах, счастливый ее радостью, не сопротивлялся. Когда они вышли из ресторана, было уже темно — снежинки, высвеченные фонарями, тихо падали на землю, зеленоглазыми циклопами стояли такси. Фалах назвал шоферу адрес Нелиного дома.

— Нет, нет, туда мы не поедем. Мы поедем на дачу — не спорь! — и она стала объяснять шоферу, как ехать.

— Неля, дома будут волноваться, надо хотя бы позвонить, предупредить, — убеждал ее Фалах.

— На даче есть телефон, оттуда и позвоню — успокоила его Неля. — Могу я, в конце концов, отдохнуть на свежем воздухе после такого экзамена.

Но звонить не стала.

— Приедет еще Яков Исакович, а видеть его мне сегодня ужас как не хочется. Ничего, пусть поволнуется, ему полезно. — Она держала в руке телефонную трубку, размышляя вслух, и нечаянно положила ее рядом с телефоном. Яков Исакович, обзвонив подруг Нели, позвонил на дачу. Услышав короткие гудки, он понял, что Неля там. «Уж не со своим ли репетитором?» — подумал он и, попросив тестя сопровождать его, вызвал такси.

… Громкий стук в дверь разбудил Фалаха. Он тронул за плечо Нелю.

— Ты слышишь? Стучат!

— Фалахчик, милый, тебе приснилось. Ну кто среди ночи будет стучать?

Стук повторился, стучали настойчиво. Фалаху стало страшно, он начал быстро одеваться, соображая, что же предпринять. Было ясно, что это Яков Исакович приехал за своей женой.

— Неля, вставай, стучат, ты слышишь?! — Фалах тормошил Нелю, но она ничего не хотела понимать.

— Пусть себе стучат, спроси, кто там, открой, наконец, — бормотала она.

Фалах в сердцах сдернул с нее одеяло.

— Открывай, если хочешь, сама!

— Трусишка… — Неля протянула руку за халатиком, натянула его на голое тело и босиком по холодному полу побежала к дверям. Даже не спросив, кто там, она сразу открыла дверь. Вошли отец и муж Нели.

— Вы с чего вдруг среди ночи? — налетела она на оторопевших мужчин. — Что-нибудь случилось с мамой?

— У ва-а-шей ддочери, д-до-ро-гой Хабиб Хакимович, — заикаясь от волнения и гнева, закричал Яков Исакович, — оч-чень своеобразные понятия о супружеской чести! Вы мне не верили — убедитесь сами!

— Да-а, — только и нашел что сказать Хабиб Хакимович. Пот выступил на его высоком лбу, хотя в комнате было совсем не жарко.

— Да-а, — повторил он, подходя к дрожавшему Фалаху. Хабиб Хакимович был больше похож на борца, чем на ученого. Говоря о его научных достижениях, обычно упоминали и о его увлечении в молодости тяжелой атлетикой.

Он схватил Фалаха за шиворот, выволок за дверь и швырнул с крыльца прямо в снег.

— Убирайтесь, — сказал он брезгливо, — и чтобы ноги вашей не было в институте!

Все произошло очень быстро, в какие-то минуты. Оттого, что Хабиб Хакимович, несмотря ни на что, обращался к нему на «вы», Фалаха вдруг охватила нестерпимая обида. Он даже не сразу почувствовал, какой стоит холод…

12.

А холод был страшный. Даже сейчас, спустя много лет, от одного воспоминания тело словно иголками пронизывает. Зябко