Расплата - Вакиф Нуруллович Нуруллин

Вакиф Нуруллин

РАСПЛАТА

Повесть

Перевод Светланы Гильмутдиновой

1.

Гасима нервничала. Она ждала Фалаха, который должен был приехать еще вчера вечером, но почему-то не приехал. И сегодня с утра она шагала взад и вперед вдоль садовой ограды, беспокойно поглядывая на шоссе. Но вот показалась машина. Гасима облегченно вздохнула и, посветлев лицом, радостно замахала рукой.

Машина подкатила, Фалах распахнул дверцу. Гасима легким поцелуем коснулась его щеки.

— Молодец… — почему-то шепотом сказала она. — Все-таки приехал, молодец. — Она облизнула пересохшие губы. — Ты подожди, я мигом за вещами, и весь день наш!

Уже через минуту Гасима вернулась с чемоданом и впорхнула в машину, быстро, уверенно, как умела делать только она.

Фалах с любопытством смотрел на эту красивую молодую женщину.

— Куда прикажете ехать? — он шутливо склонил голову, выражая готовность выполнять любые ее приказы.

— Во-оон туда! — Гасима беспечно кивнула в сторону леса, темневшего в четырех-пяти километрах от деревни. Она была в веселом возбуждении, в глазах бегали чертики.

— В лес, так в лес, — согласился Фалах. — Только, наверное, сначала в магазин заедем. А то… — он замялся в смущении и, словно подыскивая слова, неловко договорил, — я не успел ничего купить.

— Зато я успела, — улыбнулась Гасима. — Я знала, что ты налегке приедешь и обо всем позаботилась сама. Так что, милый, ни о чем не думай, гони без остановок в лес!

— До чего же ты умна! У тебя просто мужская смекалка. Парнем бы тебе родиться! Ошиблась природа, осечку дала. А?

Уловив иронию в его словах, Гасима беззлобно кольнула его:

— Поневоле умной станешь, если с такими, как ты, недотепами дело иметь приходится.

Фалах почувствовал себя уязвленным, но промолчал, только машина пошла быстрее. Гасима опустила было стекло — пыль темной струйкой потянулась в кабину. Пришлось снова поднять стекло.

— Кстати, не мешало бы тебе извиниться. Ну, конечно, если ты джентльмен.

Как всегда, переход из одного настроения в другое у Гасимы был неожиданным. Только что беспечно веселая, она обиженно надула губки и искоса поглядывала на Фалаха.

— За что? — удивился он. — За то, что я, как мальчишка, примчался по первому твоему зову, оставив дома любимую жену и ребенка?

— Но ведь ты обещал приехать еще вечером. Я всю ночь прождала тебя, волновалась. Глаз не сомкнула, думала, вот-вот приедешь.

— Твои волнения, по сравнению с моими, пустяки, — Фалах досадливо поморщился, не так-то легко ему было вырваться из-под бдительного ока жены. — Ты думаешь — это так просто: сел и поехал. Я и сегодня-то еле удрал из дома. Мы приглашены на свадьбу родного брата Розы и должны были идти в гости…

Никакого брата у жены Фалаха, Розы, не было и выдумал он его на ходу, чтобы придать больше значительности своему приезду. Но Гасима знала себе цену. Ее ничуть не тронул «героизм» Фалаха, она стояла на своем:

— И все-таки ты должен извиниться, — сказала она. — Ну хотя бы, чтобы сделать мне приятное.

— Ну, тогда пожалуйста. Гасима, милая, дорогая, прости меня! — слегка дурачась, продекламировал Фалах.

— То-то же, — проворковала Гасима. — Видишь, как немного нужно женщине — скажут нам ласковое слово, и мы, дурочки, таем от счастья.

Ее хорошенькое лицо тут же засияло, даже следов мимолетной обиды не осталось. А Фалах почувствовал вдруг, как поднимается в нем какое-то непонятное, глухое раздражение. А, может, это было беспокойство, чувство неловкости перед Розой за спектакль, разыгранный им вчера вечером и сегодня утром, неловкости, которая так и не проходила?

Машина, вздрагивая на сухой выезженной колее, приближалась к лесу.

— Слушай, Фалах, а у вас с Розой была свадьба?

Только Гасима умела с такой наивной беззастенчивостью задавать самые нелепые и неуместные вопросы.

Фалах даже вздрогнул от неожиданности. «Не до свадьбы нам было», — чуть не сорвалось с его губ. Но, Фалах знал, Гасима не тот человек, с кем можно делиться наболевшим. Она не посочувствует, только посмеется. А мужчину либо любят, либо над ним смеются. Фалах же не мог допустить, чтобы над ним смеялись. Узнай Гасима всю правду, она бы уж поиздевалась над ним, уж дала бы волю своему острому язычку. И он опять соврал Гасиме.

— А как же без свадьбы? Такой пир закатили! До сих пор нашу свадьбу вспоминают. Не день, не два — целую неделю гуляли!

— Вот здорово! Какой ты счастливый, — вздохнула Гасима. — У меня вот не было свадьбы. А я еще девчонкой о своей свадьбе мечтала. Представляла себя в белоснежном платье… кружевная фата… И все мною любуются, как драгоценным камушком в золотом колечке. Как о счастье, мечтала о свадьбе. А ничего такого у меня не было. И счастья большого не выпало. И замуж я вышла не как все люди. Да ты сам все знаешь…

— Дите ты, дите, нашла о чем жалеть! Разве в свадьбе дело? Сколько таких, что угрохают на свадьбу две, а то и три тысячи, а потом и двух недель не живут — разводятся. А ведь вы, хоть и без свадьбы, шестой год живете, и вроде ничего, мне кажется, неплохо живете.

— Вот именно — ничего, — бросила Гасима, опять начиная обижаться.

— Не гневи бога, Гасима. С твоим Гильфаном можно жить. Кто бы согласился такую разъезжающую жену иметь? Другой бы тебя так прижал, ты бы и пикнуть не посмела. А твой Гильфан терпит. Нет, это ценить надо.

— Я понимаю, кому как не тебе его ценить. А мне не за что. Уж пусть бы лучше держал крепко и не пускал никуда.

— Думаешь, лучше?

— Фалах, не надо, — начала по-настоящему сердиться Гасима. — Ты что, телок непомнящий? Или забыл, как мы все вместе ездили шашлыки жарить? Скажи, вот ты оставил бы наедине с малознакомым мужчиной жену свою? А сам ушел бы с другой женщиной «грибы искать»? И пропадал бы чуть ли не полдня? А ему хоть бы что. Ему бы только баян в руки да напиться, забыть обо всем на свете!

— Ну, Гасима, вспомни, ты же сама его подначивала. А сейчас, как прокурор, рассуждаешь. Удержала бы его от водки, если слабинку его знаешь.

— О, дорогой, разве тот мужчина, кого женщина удерживать должна. Да и то, сколько уж с ним говорила я, и по-хорошему, и по-плохому. Все без толку, все как об стенку горох, как с гуся вода. Водка да баян, баян да водка — вот и вся его жизнь.

Машина въехала в лес. Листья придорожного кустарника