Завтра, завтра - Франческа Джанноне

Марилена наградила его долгим взглядом. Лоренцо не в первый раз задумался: правда ли, что в молодости эта женщина с тронутыми сединой длинными волосами и потухшим взглядом была настоящей красавицей, как говорили.

– Ты уезжаешь? – спросила она, кутаясь в шаль. Отец Анджелы умер много лет назад, но Марилена все еще носила траур.

– Нет… Я вам сейчас все объясню, – ответил он.

За чашкой подгоревшего кофе Лоренцо рассказал ей обо всем, что случилось.

Марилена слушала молча, подперев щеку рукой. И лишь когда Лоренцо закончил говорить, прошептала:

– «Всю правду о супе знает только ложка, которая его помешивает» – так говорила моя мать. Комната Фернандо свободна, – добавила она, поднимаясь со стула.

Несколько часов спустя, когда Анджела вернулась домой на обед, она застала Лоренцо спящим в кровати Фернандо. Шторы на окнах были задернуты, а чемодан стоял на полу в углу комнаты. Она присела на кровать. Даже во сне на лице Лоренцо читались грусть и усталость. Анджела нежно провела рукой по его растрепанным волосам. Лоренцо что-то пробормотал и медленно открыл глаза.

– Ты уснул, – прошептала она с легкой улыбкой. – В столовой все готово к обеду.

– Сначала обними меня, – тихо сказал он.

Анджела наклонилась к кровати и обняла его.

– Крепче.

И так, в объятиях Анджелы, нежно укачивающей его, Лоренцо впервые позволил себе выплакать все слезы, что так долго сдерживал.

5

Свитер с ароматом «Снега»

Март 1959 года

Бачичча расхаживал взад и вперед по каюте, уговаривая Джорджо пообедать в остерии «У Пино».

– Это всего в двух шагах от кинотеатра, наши ребята уже были там, говорят, кормят – пальчики оближешь, особенно хороши жареные кальмары и спагетти с морепродуктами.

– Не могу, – с улыбкой упирался Джорджо, водя бритвой по щекам. На раковине перед ним лежал тюбик «Лиссе», крема для бритья с запахом эвкалипта, который подарила ему Аньезе.

– Ты собираешься к той, что работает в лавке? Ну, так мы можем поесть и после. Я подожду снаружи, – сказал Бачичча.

Джорджо рассмеялся и смыл пену с бритвы.

– Нет, не к ней.

– Тогда куда? И к чему такая секретность? – удивился Бачичча.

Джорджо надел свитер поверх клетчатой фланелевой рубашки и, взглянув в маленькое зеркальце, наскоро поправил волосы. Затем легонько похлопал друга по щеке.

– Увидимся позже, – сказал он.

Пройдя через рыбный рынок, Джорджо свернул на боковую улочку, которая вела к площади Святого Франциска: оттуда, от газетного киоска, где в прошлый раз они случайно встретились с Аньезе, он надеялся вспомнить дорогу к фабрике. Джорджо бросил взгляд на лавку, и ему показалось, что он заметил Кончетту, провожавшую клиентку до двери. Он тут же ускорил шаг, надеясь, что она его не заметит.

У киоска ему пришлось проталкиваться через небольшую толпу: мужчины оживленно обсуждали Альдо Моро – нового секретаря Христиано-демократической партии, перед которым стояла серьезная задача. Ему предстояло примирить несколько течений внутри партии, начиная с фанфанианцев, которые все больше склонялись к левым. Джорджо хотел было вмешаться, но потом покачал головой. «Напрасно они переживают. Христианские демократы никогда не согласятся на коалицию с левыми. Этому не бывать», – подумал он и, с улыбкой протянув киоскеру тридцать лир, попросил свежий выпуск l'Unità. Заголовки на первой странице сообщали о том, что в Риболле бастуют шахтеры, в Гроссето – еще кто-то, полиция разогнала рабочих «Фиорентини» после того, как они двадцать пять дней незаконно занимали здание завода. «Им бы решать настоящие проблемы, а они занимаются внутрипартийными разборками, – подумал Джорджо, – нельзя все время игнорировать народ, иначе рано или поздно он устанет и в конце концов взорвется».

Джорджо в точности помнил дорогу: каждую улицу и поворот, по которым вела его Аньезе почти два месяца назад. Добравшись до арки городских ворот, он зашагал по грунтовой дороге, ведущей к мыловарне. Совсем скоро над верхушками оливковых деревьев должна была появиться знакомая вывеска, но, когда он остановился и поднял голову, в глаза ему бросилась огромная надпись: «Мыловаренная фабрика Франческо Колелла».

– Что за дела? Неужели я что-то напутал? – удивился он. – Готов поклясться, что в прошлый раз на вывеске было написано «Дом Риццо»…

Он пожал плечами и пошел дальше. Единственным человеком, который мог бы прояснить недоразумение, была Аньезе, а она говорила, что ее всегда можно застать на фабрике, значит, сейчас она ему все и объяснит.

Пройдя мимо громко грохочущего экскаватора, он подошел к воротам фабрики и заглянул внутрь, надеясь увидеть Аньезе.

– Вам помочь? – перед ним возник невысокий, крепкий мужчина в рабочем комбинезоне, с густой бородой, в которой поблескивала седина.

– Я ищу Аньезе, – ответил Джорджо.

– А кто ее спрашивает? – с любопытством спросил мужчина.

– Это сюрприз, – ответил Джорджо.

– Ладно, жди здесь, – сказал мужчина. – Сейчас я ее позову.

Аньезе, в рабочем комбинезоне и шапочке, стояла перед смесителем, добавляя наполнители в горячую массу мыла. Она была единственной, кто наизусть знал точные дозировки всех компонентов, красителей, эссенций и активных веществ для каждого продукта. Когда Колелла начал распределять обязанности среди рабочих, никто из них не захотел взять на себя ответственность за этот цех. «Этим всегда занималась Аньезе, – отвечали они растерянно. – Она знает, как это делается». Несмотря на недовольство, Колелла вынужден был отдать ей управление цехом. «Но только временно, пока не подыщу квалифицированного рабочего», – уточнил он.

– Эй, Аньезе, тебя там кто-то ждет, – сказал рабочий, подходя к ней.

– И кто же?

– Откуда мне знать? Сказал, что это сюрприз.

– Хм. Ну ладно, спасибо, Дарио.

Аньезе вышла на улицу и улыбнулась рабочим, которые загружали коробки в кузов фургона. При виде нее у Джорджо внутри что-то затрепетало, и он пошел ей навстречу.

– Ах, так это ты тот самый «сюрприз», – сказала Аньезе, едва заметно улыбаясь.

Джорджо сразу понял, что в ней что-то изменилось. Может быть, глаза?

– Да, я вернулся. Но у тебя такой потухший взгляд. Ты выглядишь… грустной, – ответил он.

Девушка глубоко вздохнула и отвела глаза, уставившись на ковш экскаватора, вгрызающийся в землю.

– Ты пользовался «Лиссе», – сказала она, снова посмотрев на него.

Джорджо подставил щеку. Аньезе закрыла глаза и принюхалась.

– Да, точно.

– Я пользуюсь всем, что ты подарила! Но мыло с тальком уже закончилось… Придется подарить еще.

Он улыбнулся и одним внезапным движением сдернул с нее шапочку: кудри Аньезе пышными волнами рассыпались по плечам.

– Что ты… – Она тут же вскинула руки к голове, но Джорджо не дал ей договорить.

– Вот, теперь я тебя узнаю, Кучеряшка Аньезе, – сказал он, с нежностью глядя на нее.

– Риццо!

Они резко обернулись к воротам. Мужчина с сигарой во рту стоял у входа и недовольно смотрел на Аньезе.

– Здесь не место для свиданий, – отчеканил он. – Я вычту эти минуты из обеденного перерыва.

Один из рабочих, занятый погрузкой коробок, мужчина лет пятидесяти с редкими волосами и осунувшимся лицом, возмущенно посмотрел на него.

– Синьор Колелла, Аньезе только что вышла, и минуты не прошло, – сказал он.

Колелла бросил на него испепеляющий взгляд.

– Кварта, кажется, твоего мнения не спрашивали. Возвращайся к работе. И ты тоже, – добавил он, ткнув пальцем в сторону Аньезе.

– Иду, – ответила она, пока Колелла заходил внутрь.

– Кто этот грубиян? – воскликнул Джорджо.

Она посмотрела на него смущенно.

– Неважно, мне пора.

– Аньезе, я ничего не понимаю… Куда делась ваша вывеска? И почему этот тип так с тобой обращается? Разве это не твоя фабрика?

– Теперь все изменилось, – пробормотала она.

Он внимательно посмотрел на нее – ее глаза снова стали печальными.

– Хорошо, расскажешь вечером, – сказал Джорджо.

– Вечером?

– Да! Увидимся вечером.

Она улыбнулась.

– В семь у ротонды на набережной.

Аньезе кивнула.

– В семь, – повторила она и пошла в сторону фабрики.

– Эй, Кучеряшка! – крикнул он ей вслед.

Она обернулась и улыбнулась снова.

– Ты кое-что забыла! – сказал Джорджо и бросил ей шапку.

* * *

Верфь Маццотта располагалась на территории порта. После смерти отца Луиджи Маццотта взял бразды правления в свои