Бежала по полю девчонка - Людмила Андреевна Кузьмина

23 апреля 1959 года. «В наше время жить только сердцем невозможно. Нужно соединение сердца и ума. И вот я замечаю, что сердце у меня обеднённое. Я упустила это богатство, а оно у меня было. Детство я провела среди природы. Вот тогда я жила сердцем. Ум только пробуждался. И сейчас он сильнее сердца».

Такой вот бред сивой кобылы написала в дневнике, но такой я была.

7 мая в стенной газете на втором этаже появилось новое стихотворение:

В нём робко молчало участье,

И чуткость гнезда не свела,

Боялось оно в одночасье

Лишиться земного тепла.

Себя согревало в полсилы,

Других не умело завлечь,

Огня никому не дарило,

Чтоб свой неразменным сберечь.

И стало ледышкою сердце,

Как видно, понять не смогло,

Что может оно отогреться,

Другим отдавая тепло.

«Да, это, наверное, про меня, – вздохнув, решила я. – Ну и пусть. Алёша понял, кто я такая, и отстанет от меня. Хотя мне интересно с ним встречаться».

Вот и моя подруга Нина Попкова совсем по другому поводу пишет в письме ко мне: «Уж как ты боишься расчувствоваться, льдинка ты и есть льдинка. Скажите, пожалуйста: я, оказывается, сентиментальна. Ух, ты гордец!»

Следующие записи в моём дневнике появятся в новой тетради в сентябре 1959 года. Мне откроется музыкальная тема и вместе с нею придёт любовь-наваждение, которая нанесла сильный удар по моей душе. Любовь была, скорее всего, придумана мной и заставила поверить в её подлинность. В следующей главе я расскажу о ней.

Тем временем Алёша не оставлял меня, мы продолжали встречаться.

9 ноября 1959 года. «Вчера я не пошла в УПИ – приходил Юрка. (Кто такой Юрка – убей, не помню.) Были танцы в общежитии. Я танцевала большей частью с Алексеем. Он подарил мне «Смену» с напечатанными его тремя стихотворениями. Сейчас мне не хочется анализировать свои поступки, поэтому я занимаюсь простой регистрацией событий, весьма незначительных, но желанных для меня. Прочитав мои записи, кто-то бы подумал обо мне: «Какая пустая девчонка!» Я на самом деле веду себя легкомысленно и даже не раскаиваюсь в этом.

Именно легкомысленно я болтала вчера с Алексеем и забыла похвалить его за хорошие стихи. Особенно мне понравилось «Сердце»:

День ли ясный земли коснётся,

Полночь вызвездит небо густо ли, –

Сердце, слышу я, бьётся, бьётся

И без отдыха и без устали.

В беспокойном, как память, стуке

Мне давно бы расслышать надо,

Что мои побелевшие руки

С работягою-сердцем в разладе.

Сам с собою не в силах ужиться,

Положу я на грудь ладони –

Пусть же сердце до них достучится

И тревогой бессонной тронет.

Донесёт пусть до гладких и белых

Мудрость чёткую и простую:

Если руки забыли дело,

Значит, сердце бьётся впустую.

И только недавно я узнала, что эти стихи были первой публикацией Алёши в серьёзном и известном журнале. Да уж. Алёша жил поистине, как поэт, сердцем. А моё «ледышка – сердце» пряталось за искусственной ширмой ума, надо сказать, не такого уж большого.

Алёша уехал в Курган по месту своей работы. Из Кургана получила от него открытку:

«19 ноября 1959 г.

Привет!

Приехали, заставили плюхнуться в промышленный отдел. В первые два дня выдал очерк для успокоения творческой совести. Сейчас корплю над всевозможной мелочью, вслед за которой ждёт командировка куда-нибудь к чёрту на кулички. Пиши, чем живёшь ты, твоя химия и музыкальный Свердловск. Алексей».

Мой адрес: ул. Чапаева, 16, комната 29. Теперь мне можно было писать не на химфак, как раньше. У меня появился личный адрес.

Его адрес: Курган, ред. газеты «Советское Зауралье» промышленный отдел, Еранцеву.

А где жил тогда Алёша в Кургане, неизвестно. Видимо, он там ещё не обосновался.

Не помню, что я ему написала в Курган. Его ответ у меня сохранился.

«2.12.1959 года.

Привет вам, дитя моё!

В один день получил от тебя письмо и говорил по телефону с Сашей Антоновым. Наконец-то Свердловск перестал молчать. А то как будто задались целью мучить меня. Узнал всё-таки цену писем. Ей-ей, они много помогают. Хоть у меня и живая профессия, а всё же я чувствовал себя в Кургане, как в каменном мешке. Не в обиду будь ему сказано, поскольку город хороший (не только по виду, но и по содержанию). Недавно был в местном драматическом, смотрел «Третью Патетическую» Погодина. Стоящая штука, даже в исполнении курганских актёров. Кстати, хочу похвастаться – среди них есть «заслуженные». С работой – всё отлично. Только жалуются, что слишком много пишу, боятся, что все гонорары будут мои. Ну, а как ты? Слышно, реализуешь моё предсказание, становишься стильной девочкой! Что ж, это закономерный процесс, независимый от девической воли. Теперь, чтобы окончательно тебе осовремениться, надо изменить причёску: обрезать косы и чуть-чуть подвить волосы а ля американская кинозвезда (в русском стиле). На счёт заказа. Будет таковой! Просьбам девушек я не умею отказывать, грех мой.

Да, вот что. Если вздумаешь ответить, поподробней пожалуйста опиши культурную жизнь Свердловска. В порядке самообразования это будет мне полезно. Стихи? Очень много начинаю, но не хватает времени кончить, редакционная работа заедает. В будущем, надеюсь, будет послабже. Сейчас мне срочно приходится завоевывать репутацию птицы высокого полёта (в журналистском смысле). Поэзия в силу обстоятельств пока на втором плане. Вот всё. Будь здорова.

Привет обаятельной Нэле. Алексей.

Если тебе не нравятся мои пророчества о твоей внешности, опровергни их – вышли мне фотографию, только посовременнее».

Фотографию свою я не послала. Меня немного укололи слова Алёши, что Нэля, моя подружка Нэля Семерикова – обаятельная, а я вот всего лишь «дитя моё». И я догадывалась, что информацию обо мне сообщал Алёше его приятель Саша Антонов. «Стильной девочкой» я не стремилась быть, длинные волосы обрезать не хотела, но причёску сменить собиралась. Меня раздражало, что ребята во время танцев говорили мне, что у меня «умный высокий лоб», а мне хотелось слышать комплименты типа, что я красивая. И я собиралась закрыть свой «умный» лоб чёлкой до бровей.

В это время я пела в нашей университетской капелле, была постоянно на виду, и мне хотелось выглядеть поэффектнее и посовременнее.

Об Алёше я тогда думала, что он окончил университет, но это было не так. Он учился заочно и год окончания университета в его официальной биографии указан 1961-й, когда я училась на четвёртом курсе.

И помню, он приехал в Свердловск, появился хорошо одетый в общежитии на Чапаева на субботних, ставших традиционными, танцах. И весь