Океан - Лара Тополева
– А что, думаешь, я не знаю? Он с тобой не из-за чувств, а из-за долга, потому что так воспитан!
Это уже было явным перебором. Никита бросил собирать пазл и изо всех сил закрывал уши руками.
– А ещё я никогда не встречала такой грязнули. В доме вечный срач, – не унималась Клавдия. – Ребёнок же всё это видит… Это же как только не стыдно!
– Зачем вы всё это устроили?
– Потому что мой сын заслуживает кого-то получше, чем ты. Была бы у тебя хоть капля гордости, ты бы поняла, что тебя здесь быть не должно! Ты занимаешь чужое место!
– Ваше, что ли?
– Что ты ёрничаешь? – возмутилась Клавдия.
– Да вам никто не придётся по вкусу! Вы вцепились в Алекса мёртвой хваткой!
– Это я-то? А ты что? Ты прилипла к нему как пиявка! Ты паразит! Трутень!
Война между женщинами, любящими Алекса и Никиту, велась уже совершенно без правил.
– А я ведь могу и выгнать вас, – вдруг твёрдо сказала Алина. – Это мой дом!
– Твой?! Не смеши! Ты на него заработала? Это дом моего сына!
– Мама, хватит, – наконец вмешался Алекс. – Ты что, всю неделю собиралась к нам, чтобы затеять скандал? Нам такого не надо, – и неожиданно для себя резюмировал: – Уходи…
– Что?! – лицо Клавдии пошло пятнами.
– Он сказал: уходите. Вы всё нам портите!
Алина подошла к Алексу. Они встали рядом друг с другом стеной. Глаза Клавы заблестели от слёз.
– Я… Я, которая на всё ради… Это я – порчу…
Она вылетела из комнаты и застучала по лестнице каблуками.
Алекс дёрнулся, чтобы догнать её, но Алина его удержала.
– Спасибо, что заступился.
Она обняла мужа, но он вывернулся из её объятий. Его трясло.
Алекс попытался лечь спать, но уснуть не получалось. Он вертелся, комкая одеяло, утыкаясь в него лицом, пытаясь скрыться от мучительных мыслей. В голове звучали обрывки ссоры, победоносные реплики жены и растерянный голос матери. Ему становилось тошно. Зачем он так поступил? Что теперь будет, как жить дальше?
Он встал и начал ходить по комнате. Алина. Всё из-за неё… Он вспоминал довольное лицо жены, которая как будто торжествовала от того, что он поругался с матерью.
Алекс вышел на кухню, налил стакан воды и залпом выпил. Что ему делать с этим всем? Как так получилось, что он выгнал из дому родную мать?
– Всё хорошо? – Алина окликнула его.
– Да, просто жажда.
Алекс смотрел в окно на тихий ночной двор и проваливался в детство, перебирая в памяти чудотворные картинки: вот он прибегает зимой с улицы, напрочь продрогший, а на шапке, варежках и рукавах— застывшие комочки снега; и мама растирает его жиром и греет под одеялом с проплешинами, через которые бьёт свет; потом кипятит воду, и он садится над отваром ароматных трав, чтобы волшебный пар прогнал любую хворь и простуду. Алекс закрыл голову руками – его раздирало чувство вины. «Зачем я это сделал? Зачем?»
Он выпил двойную порцию снотворного и вернулся в постель, но сон не приходил. «Как она там одна? Наверное, плачет… Из-за меня… А вдруг у неё схватит сердце?» Его окатывал то леденящий ужас, то невыносимый жар. «Я убил мать, я убил её! Мать, которая душу в меня вложила…» Лишь она поддерживала его и на пике триумфальных побед, и в моменты досадных поражений. Её безусловная любовь была для Алекса главной опорой, она согревала, врачевала раны и придавала сил. Никто никогда не был ему ближе. Жена? Может, на первых порах, но потом всё как-то…
Алекс провалился в забытьё. Проснулся от настойчивой мысли: позвонить матери. Он посмотрел на часы – пять утра. Она спит. Встанет в восемь – осталось подождать три бесконечно длинных часа. Он прислонил ухо к подушке, закрыл глаза, но в голове, не давая уснуть, крутились беспокойные мысли. Алекс встал и пошёл за велосипедом. Уехать подальше, убить ноги, выжать максимум в гору, чтобы только обезболить нутро. Вернуться и позвонить ей. Вымолить прощение. Привычное чувство вины росло как снежный ком и давило на грудь. Он встретил рассвет, катаясь по холмам, то и дело посматривая на часы.
Полседьмого, восемь… Можно звонить!
– Мама, мама! Как ты там? Прости…
Глава 22
На День благодарения решили собраться на пикник, как обычно, в их любимом месте. Естественно, Клавдия поехала тоже – куда же без неё? Более того, она упросила Алекса пригласить Семёныча. Алина поначалу хотела остаться дома, но решила, что если даже и не получит удовольствия от компании, то хоть подышит свежим воздухом. А Семёныч, может, ещё и не придёт.
Но её надежды не оправдались. Семёныч явился, да ещё и не один – прихватил с собой новоприбывшую Ирину, с которой познакомился в церкви и которую, видно, «взял под своё крыло».
Женщина сразу сообщила, что ищет работу (так что «если кому что надо – убраться, приготовить»), но пока ничего не может найти. Потому как языка нет, да и работа нужна за наличку, потому что «я ж на пособии». В русских газетах искала, только вот ничего подходящего…
– Читаю недавно, что, мол, семья ищет уборщицу… А зарплата, вы бы видели… сто долларов в день. Эти евреи, конечно…
Татьяна громко сдвинула тарелку с шашлыком и попыталась перевести тему:
– А давайте, может, ещё по кусочку…
Но у неё ничего не получилось. Ирине нужно было облегчить душу.
– Когда речь идёт об уборщице, это бесчеловечно – платить так мало. И гордо об этом писать. Это говорит о том, что человек не ценит чужой труд. Сто долларов за восемь часов физической работы! Это даже не евреем надо быть, а каким-то чёртом!
Татьяна громко кашлянула и попыталась указать глазами на Алину, но Ирина намёка не поняла.
– Я думаю, жадные люди есть в любой нации, – осторожно начала Ольга.
– Речь об особенности евреев, – вступил в дискуссию Юрец. – Особенности быть cheap. Не говорят же «жадный, как русский или американец», правда? А платить человеку за восемь часов сто долларов может только конченая свинья… Только евреи на такое способны…
– Но так её никто насильно не заставляет. Если женщина не дура и знает себе цену – найдёт другого работодателя, – возразила Ольга.
– Ага, и ещё каждый еврей ищет русскую лохушку, чтобы получить халявный секс по вечерам под предлогом жениться, – не унималась Ирина. – Хотя у всех дома жена, которая контролирует уборщицу за пять долларов в час, и десять детей. И морочат девкам голову! Сколько уже таких историй слыхала!
