Юдоль - Михаил Юрьевич Елизаров
– Глупости! – Костя запрыгивает в шаткую кабинку.
– Знаешь, откуда берётся мультик в переливашке?
– Конечно! – выдумывает Костя.
Божье Ничто, если б мог, покачал бы головой:
– Анимационный эффект в значке достигается при помощи так называемой лентикулярной печати…
– Какой эффект? – без интереса переспрашивает Костя. – Какой печати?
Мальчишка уже смирился, что Божье Ничто не говорит, а поучает, словно занудный взрослый человек.
– Лентикулярной, – повторяет царапина. – Особый типографский способ, состоящий из печатания узких параллельных полосок с фрагментированным изображением на каждой. В нашем случае – Волка и Зайца. Понимаешь?
– Не очень…
Костя озирает знакомые окрестности. Желтеющий парк облетел, точно растительность на макушке у недавней первоклашки-карлицы. Сквозь редеющую листву просвечивают дорожки, похожие на линии руки.
– Представь себе тельняшку. Или многослойный бутерброд…
– С колбасой? – уточняет Костя.
Он не голоден, просто глуповат. Как и ты, милая…
– Линза, которую накладывают поверх «бутерброда», увеличивает и одновременно ограничивает угол видимости. В результате изображение можно разглядеть целиком только с определённого направления: либо Волка, либо Зайца. В живописи это называется анаморфозой.
– А вот по чуть каждого… – Костя показывает получившуюся химеру – волчий верх и заячий низ. – И так можно.
– Разумеется, – соглашается Божье Ничто. – Когда выставлен не совсем точный угол осмотра. Но суть ты, надеюсь, уловил. Мозг тоже работает по принципу лентикулярной печати! Это естественный прибор-дешифратор, который перестраивает сигналы ноуменального подлинного Мира Божьих Вещей в феномены. А сами по себе Волк и Заяц нарезаны на полоски и неочевидны.
– Значит, твой подлинный мир – просто полоски? – недоверчиво уточняет Костя.
– Престол Божьего Постоянства, малыш, организован в форме волновых частот. Мозг человека отчасти дешифратор, основная же его функция – фильтр, который не только не пропускает информацию о ноуменальном мире, но даже сознательно её искажает. Человеческое сознание из великого многообразия Божьего Мира способно вычленять только мизерную его долю. Вследствие чего тварная реальность получается предельно упрощённой. Вещи Мира, пропущенные сквозь линзу ума, превращаются в смешные мультяшки. Поэтому тебе так сложно понять, что такое Юдоль…
– Что значит – тварная?
– Материальная реальность, данная нам в ощущении.
Пока Костя озадаченно почёсывает затылок четырёхпалой кистью, скажи мне, Божье Ничто, почему же Бог, который вроде бы Любовь, создал человека с таким ущербным органом восприятия?!
– Из милости…
В начале девяностых в нашем городишке ушлые люди открыли коммерческий телеканал. Круглый год крутили по вечерам зарубежные фильмы – ужасы и эротику, триллеры и комедии. А когда жители полюбили всем сердцем кабельную альтернативу, дирекция канала оповестила, что сигнал вскоре пойдёт закодированным в «негатив» и, чтобы посмотреть фильмы, необходимо приобрести и установить на телевизор специальный прибор, который расколдует изображение. Компания организовала массовый сбор средств на «дешифраторы». И были многие, кто поверил и оплатил. И однажды сигнал закодировали, и возрадовались те, кто оплатил дешифратор… Но у канала к тому моменту появились многочисленные конкуренты, продолжать дичь с «негативом» было не просто нелепо, а ещё и убыточно. Однако афера удалась на славу! Сатане ведомо, сколько денег вытянули из доверчивых граждан, которые даже не получили свои декодирующие коробчонки, – о, Юдоль!..
День клонится к вечеру, и надо возвращаться домой. Костя покидает Колесо. Не слышны стоны из будки – смотритель забылся или же умер. Некому выключить аттракцион, Колесо будет скрежетать всю ночь. По-хорошему, надо бы позвать на помощь взрослых, вызвать Циркову скорую – вдруг ещё спасут, но Косте это не приходит в голову. За один день столько навалилось: вор-старик, похищенный палец, конец света, Божье Ничто! А тут какой-то подвывающий смотритель. И не стоит забывать, что дети в большинстве своём бесчувственные эгоистичные существа, начисто лишённые эмпатии…
Костя идёт по центральной аллее. Опустевший парк выглядит словно призрак. Стелется сизый туманец, низкий, как на болоте или кладбище. Пахнет опавшей листвой и трухлявой грибной сыростью. Клёны багряны, каштаны жёлты. Попрятались беспокойные птицы, но кое-где вьются облачка мельчайших мошек да рассекают крылами тишину летучие мыши. Проскакала смешная рыжая белка. Вдруг сложила молитвенно лапки, будто и впрямь вспомнила о Боге. Замерла ровно на то время, чтобы скороговоркой прочесть «Отче наш», перекрестилась и заспешила дальше по своим беличьим делишкам…
В парке совсем безлюдно. Костя сворачивает с центральной аллеи, единственной, где есть фонари, на боковую дорожку. Она вполне основательная, асфальтовая, по обочине растут редкие кусты да рябины. Увядающая листва покрыта чёрным пигментом и налётом осенней ржавчины.
Косте не верится в близкий конец мироздания. Почему всё должно погибнуть, если так спокойно и нежно вокруг? Остывающий воздух полон тепла и добра. Где-то грохочет мирный трамвай, шумят грузовики…
Но из далёкого репродуктора над входом в парк стелется голос Иосифа Кобзона, подпираемый оркестром Гостелерадио:
Небо утренне в гостях!
Вам покажут в новостях!
Погребения и трупы!
Хороводы на костях!..
– Костя, ты зря сюда свернул! – брюзжит Божье Ничто. – Давай вернёмся на центральную аллею, там хоть люди ходят, а здесь совсем пусто!
– Так быстрее, – отвечает Костя.
– Я чувствую опасность! – не унимается Божье Ничто. – Совсем рядом…
Ах, не всё ли равно, Божье Ничто, если скоро тотальный капут? Вон и Кобзон, похоже, поёт о том же:
Страну повели на убой!
Архангел, погромче дуди!
Но Бархатный Агнец со мной!
И жертва его впереди!..
– Раньше в песне были другие слова… – второй раз за день подмечает Костя. – Бархатный кто?..
Заодно непонятно, как небо может быть утренне в гостях, но к чудаковатой строчке он с детства привык.
– Прослушал… – чуть нервно отвечает Божье Ничто. – Мне тут не нравится, Костя!..
Мальчишке тоже неспокойно. Не хватало ко всем сегодняшним неприятностям повстречать в парке Фигнера…
О, этот Фигнер! Лютый, неуловимый, безжалостный потрошитель. И детвора, и старшие классы украдкой шепчутся о Фигнере, встреча с которым несёт боль, страх, муку и смерть. Но при этом каждый знает, что взамен Фигнер дарит своим жертвам нечеловеческое наслаждение. Это видно по мёртвым лицам, на которых застыла неизменная улыбка абсолютного счастья, – она никак не вяжется со следами чудовищных истязаний на теле. После встречи с Фигнером не выжил никто; одна девочка успела прошептать подоспевшей милиции: «Ни о чём не жалею!..» – и, улыбаясь, испустила дух. Вот так, милая моя, – не жалею! Вот так…
Божье Ничто точно в воду глядит. Ибо в тот вечер в парк вышла другая городская легенда. По-своему, не менее примечательная. Звать Ефимом. В народе – Тыкальщик. Это не только прозвище, но, по удивительному стечению обстоятельств, и настоящая фамилия – он и в паспорте Ефим Натанович Тыкальщик.
Родился в семье потомственных чертёжников. Отец Ефима Натан Абрамович
