Суп без фрикаделек - Татьяна Леонтьева

– До вас тут жили музыканты из группы «Кукрыниксы», – рассказывал дядь Кеша. – Это они там всё разукрасили. Но ничего, они ребята ничего, не шумели.

Я не слышала этой группы. Потом уже как-то, делая гимнастику под «Наше радио», услыхала. Для гимнастики она точно не годилась.

Дядь Кеша продолжал:

– А вот после музыкантов тут жила девушка, так сказать, представительница древнейшей профессии. Но мы это не сразу поняли. Мы всё думали: что она там в ложке таскает из комнаты на кухню? Оказалось – героин, наркотики то есть. А потом она пропала и её пришёл караулить сутенёр, начальник, стало быть, да.

Вот, видимо, с тех пор, как проститутка пропала, комната никому не сдавалась, и в знак того, что без жильцов дышится легче, соседи установили под этой исторической дверью кошачий поддон.

Поэтому, не успев въехать, я сразу нажила себе двух врагов: кошку Клео и дочку тёть Гали и дядь Кеши – Карину. Я переселила поддон на положенное ему место – в туалет, тем самым сбив кошке всю географию. Туалетный поддон она игнорировала и ходила по старой памяти в мой угол. Но если бы она только ходила! Она будила меня в три часа ночи, скребя по пластиковым плиткам, набравшим уже какой-то бурый цвет от этих отправлений. Я в бешенстве вскакивала, распахивала дверь в тайной надежде двинуть кошку по голове. Нет, я очень люблю животных, правда. Кошка пулей летела в Каринину комнату и там ласково урчала как ни в чём не бывало. Карина спросонья ворковала: «Ки-и-исик… Ты пришла… Тебя там никто не обижает?» А я обречённо шла за тряпкой.

Я купила в зоомагазине аэрозоли с названиями «Гадин» и «Антигадин», но, кажется, они только подбадривали кошку на её пути. Я не сдавалась и какое-то время жила за баррикадой из картонок, подпираемых сапогами. Но в период мартовского гона кошка протаранивала баррикады и тогда гадила в сапоги.

Леля ходила ко мне в гости каждый день. А я к ней – только по праздникам. Леля стучалась, робко просовывала голову и спрашивала:

– Можно? – Проходила и ставила на стол свою пепельницу. – Я тебя не отвлекаю?

– Нет, – бодро отвечала я и откладывала в сторону книжку. Или закрывала в ноутбуке файл с курсовой работой.

Потом Леля стала стучаться и заходить не спрашивая. Потом перестала стучаться и просто заходила.

И начинался вечер.

Леля садилась в кресло, поджимала под себя ноги и для затравки произносила что-нибудь вроде:

– Я вот всё думаю, Танька, почему мы такие несчастные… Почему мы всё время выбираем каких-то не тех людей… У тебя Миша, у меня Петя… Неужели так будет всегда?

Всё это мы, на самом деле, обговорили в первый же вечер нашего знакомства. Это было после собеседования в «Буквоеде». Козырная вакансия продавца в книжном магазине, блин, что ещё нужно для личного счастья? Я волновалась перед этим собеседованием больше, чем перед свадьбой. Это была моя первая работа. Я даже выщипала брови и надела строгий костюм. Мы расселись в круг, нам раздали анкеты с вопросами типа «Любимый писатель» и «Последняя прочитанная книга». Опыт работы и образование никого не волновали. Брови тоже.

Потом нас попросили рассказать немного о себе. На Лелю я сразу обратила внимание. Густая грива чёрных волос, азиатские черты лица – дедушка у Лели был кореец. Реакция её на вопросы была какая-то заторможенная, как будто она отходила после наркоза:

– О себе? Я приехала из Новосибирска. Там работала официанткой. До этого жила на Алтае. У меня восьмилетняя дочка. Живу с папой. Что ещё?..

Она не знала, что ещё добавить.

На работу приняли всех, кроме парня, который сказал, что ему в принципе всё равно, чем торговать.

– Ну а дисками, например, вы могли бы торговать? – спросила организатор.

– Мог бы, – ответил он.

И его не взяли.

После собеседования мы вышли в растерянности и какое-то время постояли на морозе.

– И что теперь? Завтра, что ли, приходить? – спросила Леля.

– Ну да, – сказала я.

– Может, посидим где-нибудь, чаю попьём? – предложила она. – Что-то домой идти неохота.

И мы пошли в кофейню на Загородном.

Мы сразу нашли общий язык. У неё был суровый муж, который что-то там рисовал и писал. И очень на неё давил. У меня был муж, который что-то писал и пел и тоже очень на меня давил. Леля родила ребёнка и развелась. Я тогда ещё пока не развелась.

– Это вопрос времени, – заключила Леля.

Леля на самом-то деле родилась в Петербурге, в отличие от меня. Когда ей было десять, мама третий раз вышла замуж и родила четвёртого ребёнка. Муж этот тоже очень давил на маму. Мама перестала замечать предыдущих детей и занялась бизнесом. Бизнес прогорел, мама продала квартиру, забрала троих детей и уехала на Алтай вслед за мужем приобщаться к тонким мирам. Ей стали являться голоса.

А Лелю оставила в Питере. Леля жила с бабушкой, которая кидалась в неё ложками. Леля ела кашу с червяками, вылавливая разварившиеся тельца и складывая их на край тарелки. Когда крупа с червяками закончилась, Леля упала в голодный обморок на улице.

В девятом классе Леля получила от мамы письмо. Мама писала, что Леля тоже должна переехать на Алтай и приобщиться к тайнам мироздания. Леля встрепенулась в предчувствии новой жизни и стала нетерпеливо ждать маму. Мама привезла Лелю в избушку, где они ютились с многочисленными детьми и мужем. Учиться Леля ходила в соседнюю деревню. Мама и отчим перебивались случайными заработками. Иногда мама говорила, что ей было видение и что нужно выбросить из дома все вещи, в первую очередь кровать. Леля тосковала и никак не могла приобщиться к тайнам мироздания. Иногда она думала, что, может быть, каша с червяками была ещё и ничего. Бабушка хоть и кидалась ложками, да была отходчива и Лелю на самом деле любила.

В конце концов Леля стала пить спирт с алтайцами и поздно возвращаться домой. Однажды мимо неё проезжал на мотоцикле Петя, и в эту ночь Леля домой не вернулась. У неё началась новая жизнь. Очень скоро она вышла замуж.

После школы она решила поступать на филфак в областном центре. Но муж заверил, что это не главное, что лучше на лоне природы слушать шёпот ветров и внимать тайнам.

– Понимаешь, Петя –