Глафира и Президент - Анастасия Викторовна Астафьева

— Нет таких кусочков в истории человечества! — отрубил Президент. — Всегда кому-то плохо, кому-то хорошо. На всех не угодишь!

— Ну не зна-аю… — протянула Глафира. — Вот при Брежневе дак я бы, пожалуй, снова пожила...

— Да что вы прицепились к этому Брежневу!

Президент вскочил со своего места и в волнении заходил по комнате.

— Нет! Будущая Россия — совсем другая. Мир ещё не знал такой! Это не царская, не коммунистическая Россия… Я и сам ещё до конца не знаю, какой она должна быть. Вы всё-таки это хорошо сказали, про кусочки. Только не нужно искать какой-то конкретный отрезок и ориентироваться на него! Надо взять из каждого периода нашей истории лучшее и соединить. Вот тогда будет и мощь, и вера, и правда! Но это очень трудно… Почти невозможно… Слишком неспокойно в мире, слишком много у России врагов.

— И Ангелка — враг? — спросила бабка, сдвинув брови.

— Что? — не понял Президент, воодушевлённый собственной речью.

— Меркель тоже вредительша? — чуть иначе задала свой вопрос Глафира.

— Да не в этом дело. Не отдельные личности нам мешают, а целая глобальная система управления. .

— НАТО? — нашлась Глафира.

— НАТО? — обернувшись, переспросил Президент, подумал и ответил — Отчасти…

— А друзья-то у нас есть?

— Есть… — вздохнул глава России и сел обратно к столу. — Есть. Но врагов всё равно больше…

Глафира глубоко задумалась о чём-то, тревожно взглянула в глаза Президента и осторожно, шёпотом, спросила:

— А если кругом враги, то что… и война снова будет?

Президент отвернулся к окну и смотрел в ночь, а может, и в себя.

В доме, во всём мире установилась какая-то неслыханная, неземная тишина.

Даже воздух как будто остановился, загустел, сделался липким.

И в этой почти космической тишине вдруг тоненько, тоскливо заплакал ребёнок.

Глафира похолодела, почувствовала, как побежали по спине мурашки, как онемение потекло по конечностям. Дыхание остановилось.

Президент молчал. Плечи его ссутулились, опустились.

Ребёнок плакал отрывисто. Всё настойчивее и призывнее. Всё ближе.

У Глафиры сдавило сердце. Ком встал в горле.

И тут о её ноги боднулась кошка и резко, по-младенчески, взмякнула.

— Фу, лешая зараза! Явилась! — выдохнула вместе с досадой и весь свой ужас Глафира.

Отпихнула глупую животину. И мир сразу зазвучал: затикали ходики, капнула вода из рукомойника в раковину, услышав мать, замяукали в коробке котята, но главное — загудел холодильник! Значит, дали свет!

Глафира резво вскочила с места, щёлкнула выключателем и зажмурилась от рези в глазах.

— Думаю, не допустим… — тихо и медленно ответил, наконец, Президент.

— Ну, дай-то бог, — поспешила согласиться с ним Глафира, открыла холодильник, плеснула молока кошке. — Чайку пора испить! — весело воскликнула она и, наливая воду в чайник, загремела ковшом по ведру, словно нарочно разгоняя ещё несколько минут назад накрывшую этот мир смертную беззвучность.

Президент никак не отреагировал на её призыв, встал от окна и вышел из избы.

Глафира приникла к оконному стеклу, но так и не смогла разглядеть, куда он отправился один по такой тьме и холодине.

День седьмой. Клад

(8 мая, пт.)

А утром поссорились Илюша с Алёшей. Надо собираться, а у малого свербит, просится ещё на часок по деревне с металлоискателем побегать.

— Ты и так вчера полдня дурочку валял! — рявкнул на него напарник. — Мы с Никитичем все дрова убрали. Давай складывай палатку.

Алёша, нечего делать, зубы стиснул, распутывает верёвочки. Потом снова запел:

— Я вчера у конюшни две подковы нашёл!

— Вот и прибей их себе на копыта! — злился Илья.

— Это ты злишься, потому что тебе самому охота поискать! Пошли вместе!

— Может, и охота! — после паузы ответил старшой. — Но я на службе! И ты, между прочим, тоже!

Они свернули палатку, затолкали её в чехол. Прихватили складные стулья, фонарь и отнесли всё к машине.

Никитич укладывал вещи в просторный багажник. Но палатка была объёмная, к тому же, ссорясь, ребята сложили её неправильно. Пришлось вынимать из багажника часть сумок и пакетов и всё перекладывать. Пока Никитич с Ильёй этим занимались, пострел Алёшенька удрал со своей игрушкой!

— Никитич, влепи ему выговор, когда в Москву вернёмся, — окончательно рассердился Илья.

Глафира стала невольным свидетелем этой их ссоры, когда искала в курятнике свежие яички. Поветь была как раз над её головой. Да и ребята в запале разговаривали слишком громко — не хочешь, да услышишь.

Сама она, поднявшись с рассветом, торопилась довязать второй носок. И только закончив его, вышла из спаленки.

Президент тоже складывал свои вещи. Был он озабочен и явно мыслями находился уже не здесь…

Бабка робко подошла к нему, протянула своё рукоделие.

— Связала вот… Уж понравятся ли, нет ли. Не побрезгуйте. А размер — точно ваш. Я по тапочке мерила.

— Какая красота! — воскликнул гость. — Какой нужный подарок! Ну, Глафира Фёдоровна… прямо не знаю, как вас и благодарить.

Бабка от смущения зарделась и опустила глаза в пол. Ей хотелось, чтобы Президент её обнял, но не просить же его об этом! И она поскорее отвлеклась на дела: принесла из кладовки старый посылочный ящик и поставила его на пол около крышки подвала. Спустилась вниз и стала выставлять наверх многочисленные баночки.

Гость заметил её шевеления и спросил:

— Вам помочь, Глафира Фёдоровна?

— Нет, спасибо! — ответил бабкин голос из-под половиц.

Но через минуту её голова вновь показалась над дырой в полу.

— Вы лучше подайте мне газетку. Вон там, в печурке… Надо баночки завернуть, чтобы не поколотились.

Гость послушно подал хозяйке газету. Она, почему-то продолжая стоять на ступеньке лестницы, ведущей в подпол, стала заворачивать гостинцы в эту газету и по ходу дела поясняла:

— Это вот грибочки солёные. Отборные! Пусть ваш Никитич не беспокоится. Волнушечки тут, путнички, сыроежки. Ничего худого...

Она поставила две завёрнутые банки в посылочный ящик и взялась за следующие.

— А тут — чистые груздочки! Это — лично вам! Никому не давайте!

— Ладно, — усмехнулся Президент.

— Это вот варенье малиновое. Малина лесная, лечебная! Не чета садовой. Это вы тоже себе. Если, не дай бог, заболеете… Ну да сами знаете.

— Понюхать можно? — спросил гость, принимая от неё пол-литровую банку.

— Дома понюхаете, — строго ответила бабка. — Видите, она под железной крышкой? Всё стерильно. Пусть Никитич спит спокойно!

Президент послушался. Завернул банку в газетку и поставил в ящик к другим.

— Это вот огурчики…

— Глафира Фёдоровна! Не надо огурчиков. Куда столько всего?

— Вам же понравились! — подозрительно взглянула на него щедрая хозяйка. — Или