Красная Поляна навсегда! Прощай, Осакаровка - София Волгина
«Внимание, внимание! Говорит Германия. Вчера под мостом убили Гитлера с хвостом! Ха-Ха-Ха!» И всем, понятно, виделся ненавистный Гитлер с обезьяньим хвостом.
Через день в школе было праздничное собрание школьников. Выступали директор и учителя, говорили о доблестных советских воинах, великой Родине и долге каждого жителя страны бдительно охранять завоевания отцов, матерей, братьев и сестер. Школьники слушали, как никогда, внимательно: их распирала гордость за свою непобедимую страну. После школы решили заскочить на железнодорожную станцию, посмотреть, что происходит там. Ребята уже в который раз рассматривали, всюду расклеенные здесь с начала войны плакаты. На одной из них стоит молодой красноармеец и тыча в тебя палец спрашивает: «Что ты сделал для победы?», на другом изображена женщина, держащая в руках листок с текстом «Военная присяга», а сам плакат гласит: «Родина – Мать зовет!», дальше плакат с лицом мужественного армейца на фоне танков «Красной Армии Слава!», и еще почти новый плакат где солдат с веселым лицом, держит знамя и говорит: «Водрузим над Берлином знамя Победы!». На потрепанном ветром, надорванном плакате у дверей вокзала – наш суровый солдат держит в обеих руках разорванную цепь: «Освободим Европу от цепей фашистского рабства!» Ребятам нравился последний плакат, изображавший со спины девушку, обнимавшей молодого симпатичного красноармейца, со словами: «Ты вернул нам жизнь!».
Но самым стареньким и любимым среди них был плакат с изображением Сталина на фоне кумачовых флагов у Кремля, указывающего рукой: «Вперед, на разгром немецких захватчиков и изгнание их из пределов нашей Родины!» Такой плакат Яшка Христопуло, рискуя быть пойманным и наказанным, сорвал, как только он появился на заборе их школы. Уж очень было велико желание иметь портрет своего кумира. Дома он его спрятал и вынимал иногда в тайне от матери, чтоб показать друзьями и порассуждать о генералиссимусе и его победах над врагом.
На самом видном месте теперь красовался новый плакат изображавшего усталого русоволосого молодого солдата, пьющего воду из каски, со словами: «9 Мая День Победы!»
– Правильно с самого начала сказал товарищ Молотов, – глубокомысленно заявил Яшка Христопуло и посмотрел на ребят, ожидая их реакцию.
– Что сказал? – живо заинтересовался Иван. Он знал: от Яшки всегда можно что-то интересное узнать.
– Кто поднимет на Россию меч – от него и погибнет!
Яшка так значительно, почти торжественно произнес эти слова, что ребята приостановились.
– У тебя прямо интонация, как у Левитана, – позавидовал Слон
– Вообще – то эти слова сказал Александр Невский. Помнишь, кино смотрели? – напомнил Ванька.
– А кто ж его не смотрел, – пожал плечом Яшка, – Молотов позаимствовал у князя слова, потому что они самые верные, – добавил он, воинственно сжав кулак.
– Никакие враги нас никогда не победят, – убежденно заявил Митька-Харитон, тоже сжав свой слабый кулак, – а если появятся новые враги, мы вырастем и всех их гадов побьем!
– Скорее бы вырасти, – пробасил Слон, – я их одним кулаком бы укладывал.
– Ах ты, Аника-воин. «Одним кулаком!», – передразнил его Иван. – Мы вот втроем пойдем в летчики, будем их бомбить сверху, а тебе толстяку в самолет нельзя. Не взлетит он – слишком ты тяжелый, Аника-воин, – добавил Харитон.
– Сейчас как дам в скулу с твоим Аникой, – раздраженный Слон замахнулся.
Харитон отскочил.
– Дурной, ты врагов бей кулаком. А я-то свой…
– Получишь у меня, – пригрозил Слон. – Толстый я, ну и дальше что?
– Не такой уж он и толстый, Балуевский, – сурово заметил Яшка, – а вот сам ты слишком худой. Баба Нюра, наверно, плохо кормит.
– Кормит, хорошо, не жалуюсь и прошу не беспокоиться, – тут же среагировал Иван, – Баба Нюра говорит: «Не в коня корм».
Слон и Яшка одновременно сымитировали конское ржание.
– «Конь» значит, – удивился Митька-Харитон, – ах ты бедненький «Конек-Горбунок», – и захихикал он вслед за остальными. Один серьезный Мурад вдруг остановил всех движением руки:
– Постойте. Забыл вам сказать…Знаете какая у меня новость?
– Какая?
– Отец сказал, за мной теперь приедет его двоюродный брат Джохар. Он был на войне офицером и заберет меня отсюда в Москву.
– Да, ну, ты загнул!
– Ты что, Мурад, в самом деле, уедешь от нас? – удивился Харитон.
– Да, буду учиться на военного. Буду потом Генералом.
Мурад говорил неуверенно, как будто сам не верил о чем говорил.
– Везет же людям! – задумчиво проговорил Яшка. – Мне бы так. Почему меня никто не заберет?
– А нет у нас с тобой таких родственников, как у Муратки. К тому же, ты грек, а греков, всем известно, в армию не берут, – ехидничал Балуевский, – да тебе и ни к чему. Ты и так среди нас, как генерал. Вот мне бы – да-а-а. Сбылась бы голубая мечта…
Иван завистливо посмотрел на Мурада.
– Ничего, чечен, как устроишься вызовешь меня, ладно? – Он встал в стойку солдата, отдал салют. – Посмотрите на меня, вот кто станет настоящим генералом, не сомневайтесь!
– Вызову тебя, Ванька. Как же я без вас? – повеселел Мурад, но тут же помрачнел:
– Вообще-то я хочу в военное училище поступить, но и с вами расставаться не хочется. А генералом стану, Ванька, скорей тебя.
Иван нарочито шмыгнул носом и снизу вверх измерил его взглядом.
– А посмотрим!
– Слепой сказал – посмотрим, – отозвался Мурад.
Все засмеялись и обнявшись за плечи направились домой.
Глава третья
Да, с окончанием войны, у Осакаровских репатриантов появилось много новых надежд! И главная из них – надежда на возвращение в родные места. Забеспокоились, заметались. Первыми зашевелились чеченцы. И теперь ждали ответа из, как им сказали, компетентных органов. Пошли ходоки в местные органы власти испрашивать разрешение на отъезд. Пошел и дед Самсон с Мильдо и двумя другими греками помоложе узнать: нет ли какого нового положения о ссыльных. В поселковом совете они получили ответ: подождать, потому что распоряжений по этому поводу ни сельсовет,
