Красная Поляна навсегда! Прощай, Осакаровка - София Волгина

– Ну, ну, – усмехнулся Генерал, – людям всегда что-нибудь мешает исполниться мечте…

– Что ж, дочек ведь не бросишь, – с сочувственным пониманием отметила Парфена, – но ты женщина молодая, приезжай сюда хотя бы раз в году. Пенсия не за горами. Будет время приезжать. Хоть душу отведешь с нами.

– Правильно, почаще приезжай, – поддержал жену Харик и ласково, ободряюще посмотрел на сестру. Ирини кивнула и незаметно взглянула на любимого младшего брата. Невеселое лицо Генерала, само собой, выражало неодобрение. Он промолчал, делая вид, что занят своей тарелкой с котлетами и винегретом. Жена его, рядом с ним, тоже выглядела опечаленной.

Долго они сидели за столом гостеприимной Кики, понимая, но не веря, что судьба разводит их на долгие годы. Разошлись с чувством, что не хватило им еще несколько часов, чтобы повспоминать молодость и обсудить все, что хотелось бы.

* * *

Назавтра, в яркий солнечный полдень за Ирини зашла Эльпида и вдвоем они отправились к Ксенексолце. Встретила их ее мать, худенькая, подвижная бабушка с палочкой в руке. Глаза ее сразу же увлажнились, как только увидела дочь незабвенной подруги. У Ирини сжалось сердце при виде маминой подруги. Вот такая была бы сейчас ее мама – Роконоца.

– Тем ке Панаийя! Ирини! Мне показалась живая Роконоца идет! Как все-таки ты на нее похожа! Редко бывает такое сходство! Ирини – дочь Роконоцы, и секунды никто сомневаться не станет.

Ирини засмеялась:

– Так моя родная дочь, Наталия, сколько раз нас с ней путала, хотя я тогда была моложе мамы на двадцать лет.

– Да, да, да, – горестно качала головой бабушка Ксенексолца. Из дома вылетела Мария-Ксенексолца и завизжала:

– Девчонки, ой, девчонки, молодцы что пришли, пойдемте посмотрите на мое сокровище! – и позвала:

– Жорик, Жорик, пулопом, иди сюда!

На пороге появился рыжеволосый пацаненок лет пяти. Ксенексолца взяла его за руку, погладила по голове:

– Ну, посмотрите на моего богатыря, на мой подарок судьбы, – говорила она, кивая на ребенка.

Тот вывернулся и побежал по двору с мячом. Мать и бабушка любовно проводили его глазами.

– Что б я без него делала? Не знаю! – как пропела, счастливо улыбаясь Ксенексолца.

– Бедная, как ты выносила его в твоем возрасте, и как пережил твой прежний муж? – спросила Ирини.

– Как узнал, что беременна от другого, бросился с кулаками. Потом умолял остаться, чтоб вместе воспитали ребенка. Но я ушла. Мой Василий, слава Богу, разведен был, ну, мы и поженились. Хороший он человек, даром, что парфалос, – рассказывала подруга, все время с нежностью поглядывая в сторону играющего сына. – Ну, а в наше время, какое это имеет значение? Теперь я, девочки, чтоб знали, ношу фамилию – Венетиади.

Ксенексолца говорила, а едва заметная улыбка все время играла на ее лице. Подруги видели, что уж очень довольна она своей теперешней жизнью.

– Вы, девочки, скоро будете бабушками, а я вот только сподобилась…, – кивнула она на своего сыночка.

Все трое с минуту наблюдали, как ее Жорик бедово гонял по двору мяч.

Эльпида обняла ее:

– А лучше поздно, чем никогда… Парень у тебя – что надо, крепыш! Рожала небось тяжело?

– И вспоминать страшно. Хорошо, что существует на свете «кесарево сечение». Зато есть сынок теперь у меня. Боевой. Есть в кого!

– Да, точно, – отметила Эльпида, если у нас в Осакаровке и были бойкие девчонки, так первыми были вы, дорогие мои подружки. Против вас я – мокрая курица.

– Ну уж, так уж и мокрая, – улыбнулась, довольная ее замечанием, Ирини. – Как уж ты выносишь двоеженство своего Харитона, не каждый такое вынесет.

Эльпида нахмурилась:

– А куда мне деваться со своей чокнутой любовью: для меня никто не может существовать кроме него. Сколько ухажеров и сейчас набиваются, а я даже изменить ему не могу. Вот уже три месяца не вижу его, вся извелась. И Георгий в Краснодаре, в своем юридическом институте… Скоро, даст Бог, приедет на каникулы. Скучаю страшно!

– Тебе уж недолго осталось, поедешь в Салоники.

– Поеду, – улыбнулась Эльпида

– А Георгий?

– Он только четыре года отучился в университете. Надо еще год.

– Надо же, – покачала головой Ирини, – люди теперь по два института заканчивают.

Эльпида сокрушенно пожала плечами:

– А, что он будет делать со своими дипломами? В Греции они никому не нужны.

– Так пусть здесь останется…

– Посмотрим… Как я без него…

Видимо, Эльпиде не хотелось говорить на больную тему.

– Да, девочки, – вздохнула Ирини, – хорошо я встречаю свою третью молодость!

Ксенексолца рассмеялась:

– Третья молодость… Ты о чем?

Ирини рассказала, как дочь Женя разложила ее жизненный путь на три части.

– Ну, что ж, Ирини, значит, у тебя никогда не наступит старость, – оживилась Ксенексолца. – Смотри на меня, на молодую женщину с малолетним ребенком. – Она крутанулась на каблуках, картинно поправила сбившиеся из косы волосы. – Жизнь только начинается!

– Ты посмотри на нее, Эльпида, кажется, эта красавица оказалась самой счастливой из нас. Нуты и профура, Мария!

– А что нам, молодым и красивым, остается делать? – засмеялась Ксенексолца.

Ирини вдруг махнула рукой и удрученным тоном посетовала:

– Все же, как жизнь странно устроенна: моя мама всю жизнь плакала, что все родные и близкие в разных концах земли живут, и они не могут на этом белом свете встретится. И мы, наше поколение, все жили по соседству, а теперь все разлетелись: Кики, Генерал, Харик – самые большие счастливчики: они вместе. Балуевский Иван – в Ленинграде, Алексис – в Греции, в городе Катерини, говорят, уже сдал первые экзамены, чтоб стать врачом на своей Патриде. Митька Харитониди со Слоном поселятся вместе в городе Салоники. Ты еще здесь, но тоже уедешь, – повернулась она к Эльпиде.

– Зато я остаюсь, – ободряюще похлопала ее по плечу, Ксенексолца, – мы с Васей никуда не собираемся из Геленджика.

– Ты далеко тоже, разве будешь приезжать оттуда в Адлер? – Ирини печально покачала головой.

– Так уж и далеко! На комете по морю очень быстро. То я приеду, то ты. Так и будем жить…, – подруга замолчала, тоже задумалась.

– А где чечен, Мурад, бывший твой воздыхатель? – спросила вдруг Ксенексолца.

– Нашла тоже воздыхателя! Пацан он тогда еще был. Мальчишка. Хороший был… Такой честный, справедливый.

– Мне он очень нравился, – призналась Ксенексолца и засмеялась, но на меня он не смотрел: все на тебя, Ирини, да на тебя.

– Да, и где он теперь?

– Кто его знает? – пожала плечами Ксенексолца. – Он офицер, их могут послать куда угодно.

– Харитон говорил, он служил в