Красная Поляна навсегда! Прощай, Осакаровка - София Волгина

– Они, что переписываются? – поинтересовалась Ирини.

– С Иваном? Конечно! Он же Настин брат.

– Да, нет же. С Мурадом?

– А… я не знаю. Вроде раньше Иван с ним переписывался иногда.

Ирини очень удивилась этому:

– Надо же…..

– Где-то в Германии теперь и Эмма с Хильдой, – напомнила Эльпида, – не хотят, наверно, Осакаровку даже и вспоминать.

– А при чем тут сама Осакаровка? – вскинула брови Ирини, – лично я никогда не разлюблю ее. Ну и что, что здесь почти никого не осталось. Но я люблю само это место, степные поля, летнюю жару, зимние метели, бураны, трескучие морозы. Я не знаю, чтоб я отдала, чтоб все было здесь по-прежнему, и, чтоб все люди, которые живут в Осакаровке, не уезжали бы. И, честное слово, неважно, кто они по национальности: и русские, и казахи, и чечены, и турки, и греки, и немцы. Лично у меня были хорошие знакомые и подруги всех национальностей. Помните девчонок Закаевых, чеченок? Прелесть девчонки! И где они теперь? Все они мне, как родные. Особенно, ребята и девчата из нашего закутка, нашего переулка. Знаете, как в той песне, которую мы пели в молодости.

Ирини запела, подруги сразу же подхватили:

«Мы жили по соседству,

Встречались просто так.

Любовь проснулась в сердце

Я сам не знаю как.

Трудные годы,

Дальние края,

Бури, непогоды —

Молодость моя!

Ксенексолца хмыкнула:

– Сама, Ирини, ты первая уехала… А мы все столько лет оставались в родной Осакаровке.

– Первым уехал Мурад, – поправила ее Эльпида. – Мы все тоскуем о счастливых годах молодости до замужества, о нашей «первой молодости», – голос ее дрогнул, – тоскуем по прежним молодым годам, по людям, которые жили рядом. Да, было тяжело, но были прекрасные надежды и все было впереди. Чего только каждому из нас не пришлось перенести! Да и Харитону, и Слону, и Генералу. Всем. Кому было легко?

Ирини перехватила ее мысль:

– Все-таки, наша первая молодость была, что надо! Есть, что вспомнить! А вот о Джамбульском периоде не хочется вспоминать. Сколько тяжести пришлось перенести не только физической, но и душевной, когда строила дом, работала на огороде, ездила спекулировала, поднимала детей… И все время были постоянные недомолвки с Савкой. Ссоры, скандалы. Да и с дочерьми вечные проблемы выводили меня из себя. Так что «вторая молодость» не удалась, – констатировала категорически Ирини.

– Недолго пришлось твоему Савве пожить… Наверное, умер с тоски по своей семье.

– Слабым оказался! – тут же заявила справедливая Ксенексолца. – А у нас, девчата, грядет третья молодость! Не тужите, не унывайте подруги! Берите пример с меня! Оно-ж так по жизни и идет: одна полоса белая, другая – темная. Теперь вот кончилась темная, впереди жди, Ирини, светлую.

Ирини благодарно улыбнулась:

– Мне тоже хочется, чтоб у всех у нас наступила светлая полоса. Будем мы с тобой, Ксенексолца, жить на Кавказе, приезжать в Осакаровку, а может съездим вместе и в Грецию в гости. Эльпида нас всегда встретит…

– А то! – заверила их элегантная подруга. – Только бы приехали!

Ксенексолца на минутку оставила гостей и быстро организовала стол.

– Ну, что Эльпида, завтра уезжаете?

– Да, вы же слышали: вчера Слон уговорил своих братьев переехать в Грецию, привез им официальные приглашения. Хочет, чтоб они работали вместе с ним в его ресторане. Сейчас там работают чужие люди, он ими недоволен, хочет своих. А мать свою сейчас забирает с собой. Поедет в Москву, в посольство с ней, оформит документы на выезд.

– Как его дочка, большая уже? – полюбопытствовала Ксенексолца.

– Большая. Хорошая девочка. Елена. Они ее Лелей зовут. Слон просто не надышится на нее.

– А с женой у него как?

– Ну, как? Дина ухаживает за ним, как за турецким султаном, – многозначительно заулыбалась Эльпида.

– А, что ты ни слова не скажешь о своем Митьке? – намеренно подковырнула ее Ксенексолца. Эльпида порылась в своей сумочке, вытащила паспорт с вложенной цветной фотографией сына с отцом и с гордостью подала подругам.

Подруги, повосхищались и затребовали подробностей.

– Да, вправду, чем они занимаются? – поинтересовалась Ирини.

– Сейчас вместе с Георгисом занят ремонтом и обустройством большого дома, который недавно купил.

– А дочь?

– Дочь берет частные уроки вокала. Поет не хуже матери.

Ксенексолца радостно улыбнулась:

– Кто бы сомневался… А сама Настя?

– Собирается петь в ресторане Слона и на русском и греческом. Он ей прилично будет платить.

– Еще бы!

– Кума моя, как всегда, молодец! Она и в Греции не пропадет, – уверенно отметила Ирини.

– Генерал говорил, что Слону помогли открыть ресторан его родственники из Салоник.

Эльпида кивнула:

– Да, он, правда, сейчас в долгах, как в шелках, но не теряет духа и собирается вскорости разбогатеть. Вот так.

– А сама, ты, Эльпида, учительница, что ты там будешь делать? – спросила Ирини.

– А что я? С годик посижу дома, пообустраиваю свою квартиру, выучу эллинский язык и найду себе работу, хоть и в детсаду. Без детей мне – скукота!

– Да-а-а…

Подруги, зная, как она любила свою работу, посмотрели на нее с искренним сочувствием.

На столе, кроме всего, появилось вино. Хозяйка быстро разлила его в граненые стаканы.

– Ну, ладно девочки, давайте выпьем! – подняла стакан Ксенексолца. – Давайте выпьем за всех нас, за Осакаровку, с которой прощаемся! Может, даст Бог, приведут наши дороги сюда когда-нибудь.

Все звонко чокнулись.

– Ну, а пока – прощай, Осакаровка! – с чувством сказала Ксенексолца и пригубила вино.

– Прощай! – вразнобой повторили за ней подруги. Эля, выпив свое вино залпом, отставила стакан и посмотрела на Ирини. Та вертела в руках свой стакан. В глазах у нее стояли слезы.

* * *

Вернувшись в Джамбул, Ирини принялась распродавать все, что можно было продать, остальное раздала. Через месяца два дом был куплен родственниками соседей. Ирини положила деньги на сберегательную книжку. Мебель у нее купила за совсем дешево подруга Агапи. У нее, кстати, с недавних пор завелись денежки. Во-первых, подросли трое старших детей, пошли работать. Мама большого семейства в последние годы, благо, дети усердно помогали, зарабатывала плетением кладбищенских венков: научилась у покойной тети Сони и Ирини.

Как тяжело было расставаться с домом, в котором Ирини прожила больше двадцати лет! И палисадник и огород и виноградник, все это плод ее труда, ее рук. Вот три высоченные яблони, длинные ветви которых шумят при малейшем ветерке. Они посажены в первых приезд мамы Роконоцы. Одна из