Несбывшаяся жизнь. Книга первая - Мария Метлицкая
– Отмечаете?
– Что? – не поняла Лиза.
– Ну, – смутился он, – празднуете?
Лиза кивнула.
– Ага.
«Господи, что я праздную? – спросила она себя. – Освобождение от Анюты? Полечкино несчастье?»
Настроение сразу испортилось, и есть расхотелось, и Лиза с неприязнью смотрела на красиво поданное горячее. Зря она сюда зарулила… Купила бы пельменей, знакомо и привычно. Тоже мне, посетительница ресторанов. Было невыносимо жаль денег, впустую потраченных на несостоявшееся удовольствие.
Выйдя из кафе, Лиза прошлась по Кировской, свернула на Сретенский бульвар, посидела на сырой лавочке, замерзла и заторопилась домой.
Дома было тепло и тихо. Так тихо, что Лиза поежилась. Было слышно, как скрипит пол и капает в ванной вода.
Она надела любимую пижаму, улеглась в кровать, взяла недочитанный детектив Агаты Кристи, но ей не читалось.
Отвернулась к стене и закрыла глаза.
«Дымчик не звонит. Анечки нет. Полечка умирает. Я одна. Одна со всем, что навалилось».
Лиза заплакала – и тут же тряхнула головой, отерла слезы.
«Ничего, я справлюсь, я сильная!»
Отвлекали дела – хорошо, что их было много. Работа, диплом. Как говорит Полечка? «У женщины должно быть много дел».
В юности Лиза не понимала – почему? Почему должно быть много дел? Только теперь поняла: чтобы не чокнуться.
Вечером собралась с духом и позвонила Полечке.
Та была занята, говорила сухо и коротко.
– Как себя чувствую? Лиз? Может, не надо?– Полечка усмехнулась горько и обреченно.– Как Анечка? Анечка прелесть. Даже ночью встаю всего пару раз! Как вспомню, как с этой вскакивала! Раз по двадцать за ночь! И как держалась? А молодость. Молодость и здоровье. Трехжильная была, все нипочем… А что у тебя? А, диплом… Ну да, помню…
Лиза не знала, что еще сказать, и Полечка продолжала:
– Вот как так, а? Ну вот твоя Нинка – что она тебе дала? Нет, крутилась, конечно, как могла, старалась, из кожи вон. Но что она могла? Глупая была и безрукая. А ты человеком выросла. А моя дура? Ты знаешь, сколько я в нее вкладывала. А что выросло? Чудовище. Грудную дочь бросила, больную мать. Вот как это, а? Ну не может же быть, что все взяла от папаши своего бестолкового? А от меня? Я знаю, что и я не пример. Но ведь пахала всю жизнь, и все для нее! Кормила чтоб повкусней, одевала как куклу. Врачи, репетиторы. В школу подарки таскала! Чтобы все лучшее, самое-самое. И что в итоге? Я ведь не о благодарности, Лиза. Я о другом.
– Не знаю, Полечка, – вздохнула Лиза. – Жаль, что от тебя ничего не досталось. Поль, а Димка не приходил?
– Потеряла? – усмехнулась Полечка. – Не приходил. Васильич говорил, что диплом пишет. Вы что, поругались?
– Не знаю, – честно ответила Лиза, – но Дымчик пропал.
– Помиритесь,– успокоила Полечка.– Слушай, Лиз! Если эта появится… Дай знать, а?
Бедная Полечка. Неужели она верит, что Ритка вернется?
На Фрунзенскую Лиза поехала в субботу.
Как же она соскучилась по Анюте!
И как она выросла за это время, как изменилась! Посмотрела на Лизу и узнала, потянулась к ней.
Лиза взяла ее на руки, прижалась к теплой шейке и расплакалась.
После чая собралась с ней на прогулку.
Лиза видела, как устала Полечка. Решила после гулянья поговорить о няне. И няня на примете была – хорошая женщина, Тамара, с которой Лиза познакомилась в больнице, где та работала санитаркой. Тамара была одинока и нуждалась в деньгах, мечтала о финской стенке и новой мягкой мебели.
– Нянька? – удивилась Полечка. – Ладно, подумаю. Может, ты и права…
На улице пахло весной. Лиза кружила по улицам, ругала себя и все же подошла к его дому: вдруг повезет и Дымчик появится?
Не повезло. Надо возвращаться, у ребенка режим.
* * *
Он стоял у ее подъезда и курил. Лохматый, кудрявый, худющий, замерзший. Самый любимый.
Они обнялись, и Лиза расплакалась.
– Как я соскучилась, – шептала она.
А он продолжал ее целовать.
Ее пальто и его куртка, ее сапожки и его ботинки валялись в прихожей. А они не могли разжать рук, не могли друг от друга оторваться, и говорили самые нужные, самые необходимые, самые секретные и самые глупые слова на свете.
И все наладилось: они помирились и почти не расставались, и даже дипломы были написаны. Он уезжал к себе, но через день возвращался, потому что поодиночке было невыносимо.
Два раза в неделю Лиза ездила к Полечке, на два-три часа – не так много, но все-таки помощь. Играла с малышкой, гуляла, кормила, гладила пеленки.
Полечка тяжелой походкой уходила к себе. Ей становилось все хуже.
Васильич почти не вставал – смотрел телевизор, читал газеты, дремал. На три часа в день приходила сиделка Тамара, и это немного облегчало Полечкину жизнь.
Однажды Тамара позвонила Лизе.
Говорила встревоженным голосом:
– Лиза, миленькая. Нет сил смотреть на Полину. Хужеет ей день ото дня, сегодня и встать не могла. Надо бы ее в больницу, а, Лиз? Плохая она, никакая.
И Полечку отвезли в больницу. Продлили часы Тамаре. Теперь она ночевала на Фрунзенской.
Врачи не обнадеживали: даже если Полечка еще поживет, то ни о каком ребенке не может быть и речи, она и себя еле обслуживает.
– А где мать девочки? Как это – пропала?
Неравнодушный доктор вздохнул и покачал головой.
– А отец? Понятно… А вы, как я понимаю, просто хорошие знакомые?
Лиза с Дымчиком переглянулись.
– Соседи, – тихо сказала она. – Мы просто соседи.
– Ну вот что, просто соседи. Люди вы молодые и неопытные, вам надо в опекунский совет, там все объяснят. Но, кажется, усыновить ребенка можно только при отказе родителей. Идите к юристам, идите в опеку, решайте вопрос. А Полину Вячеславовну заберете дней через десять.
Они вышли на улицу. Что Дымчик официальный муж и отец, доктору говорить не стали. Зачем? Он все равно ничего не решает.
Молча пошли к метро. Молча ехали до Кировской, молча шли к дому.
Дома Лиза расплакалась.
– Что делать, Дымчик? – без конца спрашивала она. – Что же нам делать?
Дымчик молчал.
* * *
Полечка умирала.
Лиза прибегала в больницу, когда время посещений заканчивалось, но раньше не получалось. Надевала белый халат и шла напролом. И почти всегда удавалось прорваться, попасть в отделение.
– Я врач, из второго корпуса, к родственнице, – выпаливала она растерянным усталым охранникам.
Полечка все время дремала.
«Уже почти там, – думала Лиза, – между небом и землей, в своем мире».
Иногда Полечка открывала глаза, но смотрела сквозь Лизу. Лиза брала
