Укради его удачу - Алёна Филипенко

Беседка с гибкими стеклами из пленки украшена гирляндой крупных разноцветных лампочек, внутри работает печка. Ребята сидят без курток, им явно тепло. Они периодически наливают что-то из большого термоса.

Снаружи двое незнакомых ребят играют в снежки. Один попадает другому по шапке и сбивает ее. Все смеются.

Меня тянет присоединиться — окунуться в веселый зимний хаос.

В голове вспыхивает тревожная лампочка — внутренний голос протестует. Я пытаюсь его заглушить.

К ребятам, не к Тимуру. Оставаться с ним наедине я не собираюсь, так что это будет безопасно. Ну не могу торчать в четырех стенах — я просто взорвусь!

Так что надеваю теплую одежду и выхожу на улицу.

— Всем привет! — весело говорю я. — К вам можно присоединиться?

— Почему нет? — улыбается Игорь. — Мяса и глинтвейна на всех хватит.

Он наливает мне глинтвейн из термоса и протягивает стакан, от которого поднимается горячий пар. Запах пряностей щекочет нос.

Ребята отходят от гриля, и Тимур остается один. Он не смотрит на меня, вид у него задумчивый и грустный, он явно погружен в невеселые мысли. Тимур кажется таким несчастным, что мне хочется подойти.

На гриле аппетитно шкворчат колбаски, жарятся перцы, томаты и грибы.

— Что отмечаем? — весело спрашиваю я.

— Крушение моего «Титаника», — грустно улыбается он.

Ох, я же забыла. Мы с Тимуром сейчас — противоположности. Каждая моя удача приносит ему новую неудачу.

— Случилось что-то еще? — тихо спрашиваю я.

Он шумно выдыхает, на несколько секунд закрывает глаза.

— Это что-то не перестает случаться!

— Расскажешь?

Тимур перекладывает щипцами полусырой перец в центр решетки.

— Дело моей жизни под угрозой полного краха. И это всего лишь капля в море проблем.

— Ты о своем блоге?

Он качает головой.

— Нет. Но это неважно.

— Капля в море? — Я внимательно смотрю на Тимура. — Значит, есть что-то еще?

Тимур тяжело вздыхает.

— Мое дело еще можно спасти, но на это нужны деньги. Я стал думать о продаже дома, но прислали интересную бумажку — судебный иск. Оказывается, дом находится на территории лесного фонда. Он построен незаконно, и теперь его хотят снести. Так что это не праздник, Вишенка. Это похороны. Ну, давай, не чокаясь.

Он отпивает из стакана.

У меня сжимается сердце. Я не могу найти слов.

— Может, есть еще какой-то выход? — спрашиваю я после паузы. Тут же мне становится стыдно. Выход есть — но только один.

Тимур поднимает на меня глаза, и я понимаю: он думает о том же. Я могу отдать ему удачу — и все его проблемы исчезнут. Но для меня это невозможно.

— Ну, не будем о грустном. — Тимур переводит тему. — А у тебя что нового? Хоть вспомню, каково это — быть удачливым.

Я неловко и сбивчиво сообщаю Тимуру новости о моей книге. Рассказ мне дается нелегко. Ведь цена моего счастья — несчастье Тимура.

— Поздравляю. Твоя книга правда хорошая. Ты заслужила этот успех.

Тимур говорит грустно, но искренне, без злости.

У меня внутри что-то сжимается, дыхание перехватывает. Я удивленно смотрю на Тимура.

— Ты ее читал? — поражаюсь я.

Какое-то время он молча гипнотизирует продукты на гриле — будто от его взгляда они начнут жариться быстрее. Тимур явно боится смотреть мне в глаза. Жалеет, что проговорился.

— Ага, — нехотя признается он. — Стал читать, чтобы потом впечатлить тебя. Но мне и правда понравилось, и я понял: низко использовать дело всей твоей жизни в нашей борьбе. Поэтому скрыл.

Он отворачивает голову, разглядывает заснеженные деревья. Прячется от меня. А я смотрю на него не отрываясь, будто вижу впервые. Это так не похоже на Тимура. Раньше я была уверена, что он пойдет на все для достижения своей цели. А оказалось, нет. У него есть принципы, которыми он не поступится, даже если… если все рухнет. Это просто невероятно.

— Но ты и правда меня впечатлил, — тихо говорю я, потрясенная.

— Теперь это неважно, — устало отвечает он, бросая на меня быстрый взгляд, полный тоски и боли. — Я проиграл. Я на самом дне.

Мне это не нравится… Я не понимаю, что будет дальше… что будет дальше между нами.

Тимур перекладывает колбаски и овощи в глубокую тарелку и нарочито весело объявляет, что еда готова. Мне кажется, некоторые овощи можно было пожарить подольше, но, похоже, Тимур просто хочет замять тему или не желает оставаться со мной наедине.

Все садятся за стол. Я вдыхаю смесь запахов: древесный дым, чеснок, пряные колбаски, глинтвейн, хвоя и свежий минеральный запах снега.

Все вокруг пронизано легкостью и беззаботным весельем. Все радуются предстоящему празднику, ждут от него чуда, как и я. Мы приветствуем зиму, от которой еще не успели устать, и пока видим в ней только красоту и волшебство. Хрустящий снег под ногами, покрасневшие носы, согревающие напитки, варежки и шарфы, уютные вечера за просмотром фильмов.

Но сквозь общий смех и разговоры прорывается кое-что еще: тяжелое молчание Тимура.

Я пришла, чтобы отвлечься, но не получается. Я смотрю на Тимура и остро чувствую вину. Веселиться — все равно что плясать на его костях.

Не знаю, что делать. Уйти домой? Но там я окончательно сойду с ума от чувства вины.

Я заставляю себя участвовать в общем веселье, намеренно избегаю взгляда Тимура и не позволяю себе ни единой мысли о нем. Он держится особняком, ищет любое дело — лишь бы побыть в стороне.

Позже, когда темнеет, все садятся поближе к печке. Мира приносит гитару, и начинаются песни.

Тимур вызывается принести еще дров и уходит. Его нет слишком долго, и я отправляюсь на поиски. Он сидит один на крыльце. Я расчищаю снег ладонью и присаживаюсь рядом.

— Ты невероятно сильная, Вик, раз жила со всем этим столько лет, — тихо говорит Тимур после пары минут молчания. — Я не такой. И не понимаю, как со всем справиться. Как все решить.

— Ты ничего не решишь, — так же тихо отвечаю я. — Нужно приспосабливаться. Только так можно существовать.

Повисает пауза.

— Ты злишься на меня? — Я изучаю его лицо.

Тимур мотает головой.

— Злился поначалу. Злость давала силы на борьбу. Но она не имеет смысла. Мы с тобой как на качелях-весах: один наверху — другой внизу. И невозможно навсегда задержаться в верхней точке, как ни старайся. Все равно рано или поздно окажешься внизу. Я устал от всего этого, невероятно устал. И теперь больше не злюсь. Я признал поражение и отказываюсь от борьбы.

— Что? — не понимаю я. Просто не хочу понимать. Хотя предвидела исход еще тогда, когда Тимур объявил крушение «Титаника». Его взгляд прямо говорил о том, что