Человек, который любил детей - Кристина Стед

– И ради одной из своих поганых книг ты готов меня убить! – вскричала Хенни. – Ладно, бесполезный разговор. Либо ты нанимаешь ее, либо теряешь меня. Или – или. Тебе решать. Все, больше я тебя не задерживаю.

– Душенька, – его голос смягчился, – давай не будем снова доводить дело до скандала: попытайся помочь мне. Я же стараюсь ради тебя и детей. Даже если ты меня ненавидишь, ты ведь не можешь не понимать, что эта командировка нам во благо. Я получу более высокую должность с более высоким жалованием. Ты будешь жить лучше, сможешь вести светскую жизнь, если захочешь. После этого назначения я сумею найти работу где угодно. Если ты устала от Вашингтона, можно переехать куда-нибудь еще.

Хенни чуть расслабилась, черты ее разгладились, так что сразу стало видно, чем она в свое время очаровала Сэма.

– Не будь таким упрямым, – наконец произнесла она после затяжной паузы. – Ты думаешь только о себе. Одна я не в состоянии управиться с детьми. Не наделена столь волевым характером, как Поллиты. Я не позволю Хейзел плохо отзываться о тебе. Даю слово. Что до ее религиозных воззрений, разве я посещаю церковь? Ты меня напрочь отвадил от церкви, будь в том уверен!

– Я не допущу, чтобы меня чернили в глазах моих детей, – снова пошел в наступление Сэм. – Я люблю своих детей; они со мной день и ночь.

– Сэмюэль, ну что за ерунду ты несешь?! – вскричала Хенни. – Глупости и еще раз глупости! По-твоему, я не в состоянии приструнить Хейзел?! Она со мной с самого детства. И если у меня не получится, маму она точно послушает. Давай лучше поговорим о другом. Луиза уже слишком большая, чтобы воспитывать ее битьем. Я не знаю, что с ней делать. Ее тупая двоюродная бабка сегодня не соизволила пригласить ее к себе на каникулы, а мне не нужно, чтобы она постоянно крутилась у меня под носом. Мне нужен покой, я хочу хоть немного побыть со своими детьми. А она такая же заносчивая, как и ты. Во-вторых, ей почти двенадцать, она становится женщиной. Я с ужасом думаю о том, что мне придется объяснять ей, что ее ждет, через что ей суждено пройти. С какой стати я должна это делать? Почему я должна учить жизни дочь другой женщины? Я не намерена ничего ей объяснять. Это обязан сделать ты или одна из твоих тетушек. Я не могу и не хочу собственноручно окунать ее в дерьмо взрослого существования.

Сэм покраснел, на его лице появилось выражение взволнованного любопытства.

– Так ведь она уже?

Генриетта нетерпеливо топнула ногой:

– Ты обязан поговорить с ней и объяснить, как себя вести. Я больше не намерена шлепать такую взрослую девочку. У меня вены вздуваются, я едва не теряю сознание каждый раз, когда вынуждена сталкиваться с ней лицом к лицу. И ты тоже не должен ее бить. Это неправильно, она уже большая. Ты хоть и мнишь себя умным, но сам не понимаешь, что творишь. Напиши сестре своей матери, скажи, пусть заберет ее и исполнит свой долг. Я – не стану.

Сэм опустил голову:

– Генриетта, это – твоя обязанность: ты ее мать.

– Ее мать! – презрительно воскликнула Генриетта. – Будь ты не тем, кто ты есть, ты бы увидел, что я насквозь прогнившее отвратительное существо. Будь ты не тем, кто ты есть, ты не втянул бы меня в это. Но ведь все должно соответствовать твоим представлениям о жизни. Я не люблю девочку, но мне ее жаль, а у тебя даже жалости к ней нет. Увези ее. Это не для меня. О Боже, – Хенни отвернулась от мужа, – как подумаю, что ей, какой бы она ни была, предстоит сделать то, что сделала я, узнать то, что знаю я, столкнуться с коварством, обманом, ложью. – Она посмотрела на Сэма. – Вот почему мне все равно, что она слышит и видит, как мы с тобой живем в браке. Пусть поймет, что это такое. Тогда не станет обвинять меня в том, что я запудрила ей мозги. Я бью ее, но лгать никогда ей не лгала.

Сэм вздохнул.

– Конечно, Душенька, – произнес он после паузы, – я поговорю с Луи, объясню, как надо себя вести, скажу, чтобы помогала тебе, хорошо училась в школе и все такое. Но боюсь, на роль матери я не гожусь. Эту обязанность ты взяла на себя с самого начала и должна ее выполнять. В любом случае она еще слишком юна. Будем надеяться… еще на какое-то время оставим как есть!

– Оставим как есть! – раздраженно взвизгнула Хенни. – Почему бы тебе на время командировки не отправить свою угрюмую замухрышку в школу-интернат? Что мне делать с дочерью другой женщины? Мне своей хватает! Как подумаю, что мне с ней жить и жить, утопиться хочется.

– Попробуй быть ей настоящей матерью хотя бы какое-то время, – низким сочувствующим тоном попросил Сэм.

– Сам пробуй! – Хенни наградила его хмурым взглядом.

Он прикусил губу.

– Душенька, я был суров с ней в надежде, что ты смягчишься. Учил ее не ластиться ко мне, не лезть с поцелуями, не забираться на колени, как остальные наши дети, потому что с самого начала тебя это злило. Но я надеюсь, что она по-прежнему взирает на меня как на оплот добродетельности и справедливости! Я думал, она станет искать любви и ласки у тебя как у женщины. Это же так естественно. Будь я мягок с ней, ты ополчилась бы против нас обоих. – Его голос дрожал.

– Что теперь об этом говорить? Как я буду получать деньги на домашнее хозяйство? Ты же знаешь, нам нужен новый бойлер.

Сэм начал объяснять, что она будет получать деньги ежемесячно, почти все его жалование, а сам он будет жить на командировочные, будет принимать приглашения от друзей за границей и таким образом экономить еще больше.

– Очевидно, твои блестящие ученые не могут обходиться без секретарш, – язвительно заметила Хенни, едва поняла, что Сэм отправляется в командировку в составе большой группы. – Наверное, вы берете с собой восемнадцатилетних красавиц.

– Генриетта! – сурово одернул он жену.

– Так берете?

– Я не намерен отвечать на подобные инсинуации.

Она неприятно рассмеялась.

– С тобой все понятно. Знаю я таких, как ты. Все вы, важные чиновники, развращаете молоденьких девушек, которые боятся потерять работу. Старо как мир.

Сэм кулаком ударил по ее туалетному столику. Потом, бледный, овладел собой и,