Улица Космонавтов - Роман Валерьевич Михайлов

Разговор с плоскими птицами на картинах случился ночью.

Плоские птицы рассказали, как можно работать с текстом. Текст можно ставить на листе, рисуя янтру, домик с четырьмя входами.

Планировал написать про старушку, которая спит в церкви. Каждый раз во время службы засыпает, слышит ангельское пение и видит во сне своего покойного мужа — красивым, молодым. Дома не видит, только в церкви.

52. Четыре сна.

На вокзале ползал человек без задницы. У него была спина и из спины торчали два обрубка — остатки ног. Он ползал, крутил глазами, мычал, просил денег. В бейсболке с перевернутым козырьком, модной майке. Люди отшатывались. Я тоже отшатнулся. Теряешься каждый раз, когда такое видишь. Помнится, под вечер на шмашане Тарапитха. Идет человек, у которого уши с глазами местами поменяны — надо обязательно в ту сторону завернуть, у него там дела. Идешь мимо темных кустов, а оттуда на тебя смотрят глаза — чик-чик, белые глаза.

— Внутренняя Калькутта — место внутреннего бенгальского ренессанса. Там выстраивается знаковый код.

В 1947 году Индия распалась на две страны: собственно Индию и Пакистан. Пакистан сложился из двух частей, находящихся друг от друга на огромном расстоянии: Западного Пакистана и Восточного. Восточный Пакистан мы сейчас знаем как Бангладеш. А история становления Восточного Пакистана Бангладешем — это история освободительного движения и войны 1968-1971 годов.

Пакистан формировался по религиозному принципу, как мусульманское государство. Но Запад с Востоком имели разный язык, культуру, мышление. И то, что единственным государственным языком сделали урду, не могло устроить бенгальцев. Бенгалия — отдельный мир, с богатейшей культурой и традицией, с красивейшим языком. В 70-м году Народная Лига победила на выборах в Восточном Пакистане, но не была принята правительством, ее лидеры были вынуждены бежать в Индию и, находясь в изгнании, объявили о формировании независимого государства. Мукти-бахини (армия освобождения) — боевые повстанческие группы начали войну за независимость. Пакистан развязал жесткое истребление повстанцев, армия давила бенгальцев, уничтожала их десятками тысяч. Индия поддержала повстанцев и направила своих солдат в зону конфликта под видом партизан Мукти-бахини. Естественно, США поддержали Пакистан, естественно, США поставили оружие Пакистану, естественно, по телевизору в США показали, как партизаны Мукти-бахини убивают и насилуют миллионы мирных людей. А СССР поддержал Индию.

Я встал в индийской ночи, в индийской темноте, представил, что нахожусь перед границей с Восточным Пакистаном, у меня задание от Мукти-бахини, надо узнать о секретных американских базах, а вечером необходимо встретиться в Калькуттском кафе с Мухаммадом Османи, Шри Ауробиндо и Рамакришной, отчитаться о проделанной работе. Они наколют мне на левое плечо бенгальскую надпись, передадут новую знаковую систему, которую я отвезу домой, которая позволит заново переиграть темы 80-х, оживить индустриальные и научные тела, восстановить сгоревшую фабрику. Взамен еще расскажу им о том, что наши священники во время служб не стоят на месте, а строго ходят по храму, закручивая пространство.

В детстве, когда еще было все хорошо, и мы жили с лесом в окне, перед сном мама и папа приносили мне бумажку с нарисованными кнопками. На каждой кнопке изображался сюжет или силуэт, это были кнопки со снами. Я нажимал на одну из кнопок, заказывал себе сон на предстоящую ночь. Была одна страшная кнопка, которую боялся нажимать, на которую даже боялся смотреть, с какой-то жуткой рожей. Может быть, перед следующей ночью такую бумажку с кнопками принесут Османи, Ауробиндо и Рамакришна? Там все будет на бенгали, но я немного читаю, смогу разобраться.

Первый сон будет о высоком здании. У него на кухне было то, что мы называли «проклятьем пчел». Если долго кидать все отходы на кухню, делать из кухни помойку, то однажды там все начнет покрываться гнилью и запахом. Это и было «проклятьем пчел». Мы приоткрывали дверь кухни, нюхали запахи, строго произносили «проклятье пчел» и хохотали. Внутри высокого здания будет стена, через которую можно общаться о пчелах, о структуре, о высоте.

Второй сон — о благодатных просторах. Небесная улица Космонавтов. Лучистые души и все связи между ними как на ладони, или действительно на ладони, раскрыты, явлены. Будто стенки у домов отвалились, раскрылись все детали быта. Там красивые таинственные церкви, чистые смотрящие люди, благодатные просторы.

Третий сон — о подвигах Луло Мануша. Луло надевает на головы баулам ведра и поет песню. Луло Мануш, расскажи нам теперь о безумии. Как на безумие смотрят твои цыганские глаза? Иногда кажется, что подобное случилось не только со мной. Возможно, слушая все это, кто-то закроет лицо руками, ему покажется, что я влезаю в его сокровенное, угадываю, или подглядываю. Если такое случится, то капитан вспомнит о нас с тобой, как и мы вспоминаем о нем. Я родился в доброй семье и со слезами любви смотрел на родителей, на папу и маму, на их чувства. И никакого безумия тогда не существовало. Не существует его и сейчас. Мои цыганские глаза в слезах и в эту минуту.

Четвертый сон — самый страшный, о заколдованных рощах. Есть день в году, когда все дакини и бхуты округи собираются в определенном месте, да что там округи, ходят слухи, что даже из Непала прилетают. Местные жители выстраивают оборону, готовятся к этому дню, плотно закрывают дома, рисуют защитные рисунки, надевают амулеты. Гулянье не стихает в заколдованных рощах, все кишит и шуршит. Если в ту ночь пойти прогуляться в эту рощу, останешься без ума.

Эти четыре кнопки расположены по сторонам света, но только по тем самым, где живут райские животные.

53. Белый голубь.

Гена начал обучать картам одной зимой. Когда он зашел ко мне в гости, в комнате словно возник свет. Он показался душевным, добрым, глубоким. В беседе с ним вспомнил детство, старые ощущения, запахи карточных колод, дядю Женю.

Дядя Женя был первым шаманом. Сейчас шаманов мало, они прячутся в городах, заворачиваются в ковры.

Вечером дядя Женя позвал меня за стол.

— Иди, пацанчик, сюда. Поучу важному.

Друзья дяди Жени по-теплому закивали, тоже пригласили взглядами подойти. У одного было тертое живое лицо, золотой передний блестящий зуб.

— Держи колоду.

Я взял колоду карт, помешал ее как смог.

— Во, четко мешает. Хорошие руки, хоть и маленькие пока, — тот с зубом заулыбался.

— Они твои, береги их, — строго сказал дядя Женя.