Человек, который любил детей - Кристина Стед
– Я не намерен ворошить темное прошлое…
– Если у тебя есть что сказать, – перебила мужа Хенни, поворачиваясь к нему спиной, – выкладывай и оставь меня в покое.
– Я уезжаю на шесть или восемь месяцев – в зависимости от финансирования и результатов, – с расстановкой начал Сэм. – И на время моей командировки ты остаешься моим заместителем. Тебе придется самостоятельно содержать дом и растить детей. Надеюсь, ты попытаешься вести хозяйство экономно и воздержишься от ненужных трат. Мне положили хорошее денежное содержание, и, может быть, нам удастся понемногу откладывать. Накопления нам понадобятся, Хенни. Я слышал, дела у твоего отца идут неважно. У него много обязательств, он содержит твоих слабовольных братьев с их большими семьями. Помогать им – все равно что спускать деньги в песок. Жаль, что в твоей семье мало таких, как Хасси. Но не будем об этом. Я хочу, чтобы ты подумала о будущем. И, быть может, мы сумеем достичь некоего взаимопонимания. Ты не хуже моего знаешь, что так больше продолжаться не может.
– Не может, – с отчаянием в голосе произнесла Хенни, – но ведь продолжается, черт побери…
– Как раз поэтому, – нетерпеливо воскликнул Сэм, – из-за твоей склонности кидаться бранными словечками я и пришел к тебе ночью. Мои дети не должны слышать подобных выражений. От своего отца ничего такого они не слышат. И я настаиваю, чтобы ты контролировала свой язык в мое отсутствие. Я охотно забрал бы детей из-под твоего влияния… но не могу. По закону я связан с тобой обязательствами и вынужден изо дня в день наблюдать, как моих детей отторгают от меня, отлучают с помощью сотен гнусных уловок и злобных выражений, и мой домашний быт организован в стиле Кольеров…
– В стиле Кольеров, в стиле Кольеров, – дважды повторила Хенни, передразнивая мужа. – Где бы ты был без Кольеров? Ты, доктор Всезнайка! Так быстро забыл, откуда у тебя появились средства к существованию. Все-то ты знаешь, кроме самого главного!
Сэм наградил ее недобрым взглядом.
– Тебе прекрасно известно, что я не могу платить за два дома.
– Разве? По-моему, ты уже живешь на два дома, – усмехнулась Хенни. – Впрочем, нет, кишка у тебя тонка. Ты просто держишь их при себе, как собачонок.
– Я вижу, ты не в духе, – спокойно сказал Сэм, не поддаваясь на провокацию. – Подождем до утра. Постарайся немного поспать. Не изматывай себя раздумьями, они добавляют тебе морщин. Тебе все сорок пять можно дать!
Хенни метнула в него испепеляющий взгляд.
– Как тебе будет угодно! – Отвернувшись, она налила себе еще чаю. Руки у нее дрожали все сильнее. Она осознала, что Сэм все еще на кухне, и резко повернулась к нему. – Пожалуй, лучше сказать тебе все сейчас. Не хочу маяться еще одну бессонную ночь. Сил уже нет. Меня это убивает. Сэм, давай разведемся! Это невыносимо. Ты тоже несчастен. Пока тебя не будет, я уеду с детьми к маме, а когда вернешься, мы официально все оформим, не привлекая внимания. Твой отъезд для этого идеальная возможность. Закроем этот старый дряхлый сарай, я переселюсь в Монокаси. Даже заберу с собой твоих вонючих животных, раз уж ты хочешь, чтобы у детей был свой зоопарк. Найду человека, который будет ухаживать за зверями. А папа пусть сдает Тохога-Хаус, если у него сейчас дела не очень, как ты говоришь.
В глазах Сэма появился гневный блеск неприятия.
– Я не позволю тебе разрушить мой дом. Ты годами только об этом и мечтаешь, это – главная цель всех твоих тайных интриг. Я люблю своих детей. Ни один отец не мог бы любить своих детей сильнее. Мужчины, я знаю, любят своих детей, но мои дети привязаны ко мне, они – плоть от плоти моей… – Он умолк на мгновение, тяжело дыша. – Они мне служат утешением во всех моих несчастьях. Для меня на свете нет большей радости, нежели мой дом. Мужчины губят свои жизни, терпят изнурительные мытарства ради своих детей. Некоторые женщины даже представить не способны, сколь всепоглощающую любовь испытывает сильный мужчина к слабым существам, что играют вокруг него… – Растроганный собственными словами, он снова сделал короткую паузу. – Они – свет моей жизни на многие годы. И закон, невзирая на то, какая ты женщина, отдаст их под твою опеку, потому что ты мать.
– Да как ты смеешь мне так говорить! Как смеешь…
– Замолчи! – рявкнул он. – Я больше не скажу ни слова. Иди спать. Вижу, нам есть что обсудить. Мне бы сразу догадаться, что ты замыслишь что-нибудь дьявольское, как только тебе выпадет шанс. У тебя нет никакого уважения к моей работе. В моей командировке ты видишь лишь удобную возможность обрушить на меня всю свою злобу и свою месть. Женщина, которую раздирает ненависть, готова погубить десяток жизней, лишь бы отплатить за некую непонятную обиду. Моя командировка для тебя лишь удобный случай, чтобы еще больше подорвать устои нашей семьи. Ты дьявол порчи, гниения и скуки. Я не позволю тебе растоптать мою семью. Ты будешь выполнять условия своей части сделки до самого конца. Ты будешь заботиться о моих детях… – Его голос задрожал, и он добавил с горечью: – О наших детях! – Сэм взял себя в руки и направился из кухни. – Спокойной ночи! Утром поговорим.
– Я разведусь с тобой! – крикнула ему в спину Хенни. – Найду способ. Выход всегда есть. И заберу своих детей у тебя. Человек, который любит детей! Своих народишь. Тебя же только это волнует. Иди живи с ней, обдумывай свои гнилые блестящие мыслишки, оплакивай ту милую женщину, что превратила бы твою жизнь в рай. Только – ах-ах, вот беда-то! Несчастная умерла.
– Не пытайся осквернить мое былое счастье! – заорал Сэм, повернувшись к ней. В доме стихли всякие звуки, что издают спящие люди: не слышалось больше ни причудливых всхрапов, ни сонного бормотания или недовольного ворчания, ни тихого сопения или ровного дыхания. Только Луи спала как спала.
– Когда ты вернешься, дома уже не будет, – заявила ему Хенни. – Тебе придется искать новый способ, чтобы обеспечивать меня и их.
– Заткнись! – гаркнул Сэм. –
