Мало кто знает, но не секрет - Азамат Борисович Габуев

Знаю, у вас принято винить советскую власть во всех бедах. Это неправильно. Очевидно, что Россию ослабили не советские деятели, а внешние силы. В первую очередь это правительство США и транснациональные корпорации. Кто ими управляет – общеизвестно.

Однако и слепое восхваление советского периода было бы ошибкой. Сам коммунизм – чуждая нам идеология. Достаточно вспомнить имена его главных деятелей: Карл Маркс, Лев Троцкий, Лазарь Каганович, Роза Люксембург… Думаю, можно не продолжать. Сталин это понимал и под коммунистической риторикой проводил иную политику. Он единственный достойный уважения советский деятель. Неслучайно он был осетином.

После оглушительных аплодисментов Викингсен продолжил:

– Я знаю, что после распада СССР в России вновь пробудился интерес к религии. Здесь, во Владикавказе, я видел мечеть и несколько православных храмов. Но авраамические религии – тупиковый путь. Их основали не арийцы. Мухаммед был арабом, а Иисус и апостолы – евреями. Разве что евангелист Лука, кажется, был греком. Но это лишь усугубляет ситуацию, ведь тогда получается, что он предал веру в Зевса и Аполлона, веру своих предков.

Я знаком с некоторыми активистами славянской веры из Москвы и Сибири. Маргинальное положение их учений и общин меня огорчает. Здесь, в Осетии, насколько я знаю, ситуация иная. Большинство осетин так или иначе придерживаются веры предков. Меня радует, что открытые сторонники традиционной веры и арийской идеологии есть даже среди политиков. В Дании такое невозможно представить. Думаю, освобождение Европы начнется именно с Осетии.

Тут я захлопал первым, потому что он именно на меня намекал, когда говорил о политиках. Потом он рассказал еще, что современная медицина направлена на ослабление человека, что в старой Библии, до того, как иудео-христиане исказили ее, богом считалась планета Земля и что даже если женщину насилуют, она все равно позорит мужа и отца. А закончил он афоризмом: «Человек смертен, а народ – бессмертен».

Настало время вопросов. Бибо спросил, знаком ли Викингсен с осетинским хоровым пением. Викингсен ответил, что знаком только с мелодиями для гармошки, но он пробудет в Осетии еще два дня, так что еще надеется послушать какой-нибудь хор. Бибо пообещал устроить это.

Один пожилой мужчина спросил, что Викингсен думает о ГМО, и вообще, какова его концепция питания. Викингсен сказал, что он плохо относится и к ГМО, и к сельскому хозяйству в целом. Он хотел бы, чтобы люди вернулись к охоте и собирательству.

После вопросов Оланна объявила:

– Напоминаю всем, что сегодня в девятнадцать часов господин Викингсен дает концерт в нашей филармонии. В кассах билетов больше нет, но несколько штук осталось у меня. Приобретайте, кто еще не приобрел. Ларс, – обратилась она к Викингсену, – не скажете пару слов о предстоящем концерте?

– Спасибо, что сделали объявление. На концерте я сыграю композиции с альбомов «Рагнарёк» и «Песни асов». Я сочинил их в тюрьме, где у меня не было других инструментов, кроме синтезатора. Специально для вашего города я сделал органные обработки.

– Спасибо, Ларс. Я объявляю очередной перерыв, а потом нас ждет живая запись подкаста Роксолана Сарматова.

Заскрипели стулья и зашуршала обувь о ковер. Викингсена обступили поклонники. В стороне от них я увидел Маира и подошел к нему.

– Как презентация, Маир?

– Вроде все раскупили. Как обычно. Не знаешь, кто пригласил Викингсена?

– Формально оргкомитет, – сказал я. – Но мы с Аликом тоже руку приложили.

У Маира рот открытым остался и брови к ушам съехали.

– Хочешь познакомлю? Мы его как раз обедать ведем.

– Еще бы я не хотел!

Вот так. Три раза просить не пришлось.

Эпилог

В лобби отеля Holiday Inn «Лесная», расположившись на обитом рогожкой диване, беседовали двое молодых мужчин. Первый из них, в сером костюме и розовом галстуке, держал на коленях сложенное пополам черное пальто. Второй, в синем костюме и фиолетовом галстуке, был без пальто и вертел в руках солнечные очки.

– В энциклопедиях пишут, что Агды – это эвенкийский бог грома с головой медведя и крыльями орла, – рассказывал первый. – Это полная чушь. Ну ладно, может быть не полная. Деревенские алкаши так себе Агды и представляют. Видимо, этнографы общались только с ними. К шаманам ведь так просто не подойдешь. Нужно заслужить их доверие. А для шаманов Агды – это совсем другое. Это персонификация коллективной мудрости прапредков.

– Агды, значит, – вставил второй. – У нас есть такое же понятие. У него и название похожее. Æгъдау.

– Не знал, но не удивлен. Всякое истинное представление коренится в праиндоевропейских корнях. Остальное – чуждое и наносное. К чему я вообще про Агды? К тому, что так называемый тунгусский метеорит для шаманов не что иное, как схождение или вызволение Агды. Это то, что Лев Гумилев называл пассионарным толчком. Получается, в начале двадцатого века в сибирской тайге высвободилась особого рода космическая энергия, способная менять человеческую природу и ход мировой истории. Был такой ученый геолог – Леонид Кулик. Он в двадцатые и тридцатые исследовал Тунгусский вывал. Его экспедиции хорошо финансировались даже в голодные времена. Сталин лично следил за этим. Он, собственно, инициировал эти экспедиции. А почему? Потому что во время своей сибирской ссылки он общался с шаманами. И не с рядовыми, а с теми, которые предсказали этот так называемый метеорит. Более того, он прошел посвящение и сам стал шаманом. Он прекрасно знал, что никакого метеорита не было, и хотел использовать пассионарный толчок на благо страны. А потом началась война, Кулик умер в концлагере. Аненербе пыталась получить результаты его исследований, но, судя по итогу войны, ничего у них не вышло. Понимаете, как это важно? Государственное управление – высшая сфера человеческой жизни. Поэтому оно соприкасается с более высокими сферами, надчеловеческими. Политик, не осознающий этого, не политик, а так, чинуша. Лично я такого мнения.

– Абсолютно согласен. Я бы сейчас не сидел здесь и не собирался туда, куда собираюсь, если бы не эти самые сферы. Кстати, наше такси подъехало.

Оба поднялись. Первый накинул пальто, второй надел очки и взял с журнального столика небольшой сундук из красного дерева. Оба сели на заднее сиденье, разместив сундук посередине.

Когда машина выехала на Тверскую, первый спросил:

– А на каком этаже у вас кабинет?

– На восьмом.

– Мой на шестом. Давайте обменяемся телефонами, что ли? Или вы уже напечатали визитки?

– Не успел. Записывайте. Восемь, девятьсот двадцать восемь… Реваз Батразов.

– Сохранил. Теперь мой. Восемь, девятьсот