Юдоль - Михаил Юрьевич Елизаров

– Слышь, Игнатьевна, я фотографию соперницы моей, – хихикает Марковна на ухо растрёпанной лупоглазой товарке, – сварила в мёртвой воде! Будет знать!

– Которая из-под покойника вода? – та уточняет.

– Да где ж такую нынче достать?! Сама делала…

– А поделись-ка рецептом, Марковна!

Андрей Тимофеевич, самое время навострить уши!

– Обычную воду в банку налила да в могилу закопала, а на девятый день выкопала – как раз зарядилась мертвечиной!

Так тоже можно, милая. А зимой достаточно собрать снега с могилки или сосулек с креста; как растает – вода и готова! Марковна поди в курсе тоже.

– А я, значится, борща соседушкам на «вдовьей слезе» сварганила! Теперь точно гробы пойдут один за другим!

Ведь не врёт, паскудница Антоновна, передохнут соседи. Воду из банок, в которые скорбящие люди ставят цветы на кладбище, недаром называют «вдовьей слезой». Страшное средство. На порог вылить достаточно, чтоб натворить бед, – не обязательно опаивать. Это тебе, Андрей Тимофеевич, не суп на дохлой мыши; на такой при невезении можно нарваться в обычной столовке.

– Эх!.. – казнится Сапогов. – Надо было сразу на воде из-под мертвеца «Издых» варить! Или на «вдовьей слезе»! Кто ж знал?!

– От дочки моей парень сбежал! Вишь, другую полюбил! Так я в отместку водку настояла на мертвяцкой косточке! – хвастается безбровая Денисовна. – Молодожёнам на свадьбе подлила. Теперь сопьётся беглый женишок!..

И не только он, а всякий, кто к бутыли порченой приложился. Именной колдовской яд безобиден для случайного человека. Но снайперски работают лишь профессионалы, а Денисовна – глуповатая поселковая ведьма. Помимо обидчика полсвадьбы траванула! Это как рыбу динамитом глушить, не рыбалка, а браконьерство. И обратка прилетит соответствующая, не сделала же, дура, отвод на кладбище! И покойника поди не благодарила, у которого костью разжилась. «Стоит крест сто лет, мною щедро одет! Как я крест украшаю, так я покойника наряжаю!» Нельзя ж без откупа…

Чего только не услышишь на колдовском майдане! И песни с шутками, и заповедные слова с ритуалами. Но не всему нужно слепо доверяться.

– Хорошо пошла на прошлой неделе хлебная порча! – хвастается баба лет тридцати.

Один зрачок карий, другой зелёный. Правая ноздря шире левой. Звать Васильевна.

– Тесто с высушенной икрой от чёрной жабы месили? – интересуется начинающий колдун Кириллыч. – Или на опарышах?

– Вот ещё! Просто горбушку поминальную с могилки взяла!

Ох, Васильевна! Сама не разбираешься и других с толку сбиваешь. А лучше б не ленилась, а уморила голодом пса или же кота и на опарышах тесто делала.

Да, есть порча на могильном хлебе. Наговариваешь: «Мертвяком не съедено, мной на откуп сменяно». Потом довольно хоть крошку подкинуть, и покойник придёт за своим хлебушком. Но бывает, что продукт (конфета, печенье, да что угодно) на могиле уже «откупной», кем-то специально оставленный. Если такую горбушку взяла глупая Васильевна – не поздоровится ей, даром что ведьма.

Рыжая, в веснушках, Анисимовна уже пострадала от собственного дилетантства:

– У меня, как порчу навела, в правом ухе вырос гриб! – жалуется.

Действительно, реальная поганка: на бледной тонкой ножке шляпка размером с копейку! Анисимовна, конечно, прячет поганку под крашеными волосами, но факт остаётся фактом. И не сорвать, и не срезать такой, с позволения, грибочек – это ж теперь часть плоти! А всего-то использовала неправильный стакан: надо было гранёный, а она схватила какой-то с узорами и треснутый; пожадничала, что ли, правильный купить?..

Чего только не услышишь на колдовском майдане! Молодёжь толпится возле облезлой скамейки.

– Давай, Кимыч, спой! – обращаются к тощему пареньку с гитарой.

– Какую? – спрашивает узкоглазый, с причёской под Элвиса Кимыч.

Взгромоздился на спинку скамейки, как птица. На длинной, точно у грифа-падальщика, шее цепь с позолоченным пентаклем. Джинсовая жилетка в значках и каких-то побрякушках. От азиата облик – разрез глаз, чёрные вихры – а говор наш, русский. Но тоже, получается, колдун.

– Войну! – дружно просят нелюди.

Кореец кивает, по-обезьяньи выдвинув вперёд нижнюю челюсть, гундосит под дворовые аккорды:

Между Небом и грешной Землёй!..

Между Господом и Сатаной!..

Каждую среду и каждую ночь…

Война-а-а!..

Гитара звучит рыхло и глухо, словно сделана из картона. Это обычная «ленинградка», переделанная под шесть струн. На жёлтой фанерной деке переводные картинки и рисунки фломастером.

Под стать отсыревшему инструменту невыразительный голос исполнителя:

Я хотел бы остаться с тобой!

Но я демон с перебитым крылом!

С перебитым серебристым крылом!

Облом!..

Такое вот ностальгическое КСП, милая. Но Андрей Тимофеевич – консерватор во всём, молодёжная песня ему не нравится. Старой музыкальной закалки. Петь нужно красиво, протяжно и жалобно, как Толкунова. Ну, или каким-то героическим баритоном, вроде Магомаева. А тут деревянный дровосек трещит. Вот даже певичка, что мурлыкала по радио, приятнее на слух, чем этот Кимыч:

В иллюминаторе видно комету!

Скоро посадка на чудо-планету!

Сердце стучит под рёбрами!

Скоро все будут добрыми!..

Ладно, у Кимыча песня шуточная, аллегорическая. А вон брызжет слюной полубесноватый седой хлопец. Реально вообразил себя падшим ангелом. Заявляет во всеуслышанье, что звать его Азариил, он хорунжий демонического легиона и пострадал за Сатану и его славное воинство. Родная тётка Наталья обманом заволокла в церковь на отчитку, а там батюшка отсёк огненным распятием ему правое крыло!

Хрипло, надрывно ревёт, прям как бард Высоцкий:

– Опутали меня святоши своими молитвами, чтоб не мог я взлететь! Принялись крестить спину! Я кричу на весь храм: «Этим меня не возьмёшь! Ваш Бог слаб, а я могуч как никогда!» Потом будто свист кнута и адская боль! Точно вырвали с мясом мне правую лопатку! Я оглянулся и в отражении на иконе Спаса, как в зеркале, вижу, что теперь вместо правого крыла моего шевелится какой-то дымящийся обрубок! Я рычу: «Что ж натворила ты, тётка Наташа! Как посмотрят на меня легионы, увидев без крыла!»…

Бедный, скорбный! Плачет по нему и ПНД № 16, местная дурка, главврач Борис Давидович Коган, завотделением Меркулова А.С. и добрая тётка Наталья…

Недолго побуянил самоназваный Азариил, подошли крепкие двое, взяли под руки и вывели куда-то, чтобы криками не смущал народ и не позорил Сатану.

Кажется, что большая толпа без присмотра, но за всем наблюдает чьё-то бдительное око. Андрей Тимофеевич даже толком не понял, что произошло, настолько быстро «дружинники» сработали.

Чего только не услышишь на колдовском майдане! Не обязательно про порчи на смерть. Далеко не вся магическая практика так кровожадна. Не потому, что чревата серьёзными обратками и откатами, – с этим несложно разобраться. На первый раз хватит фразы: