Поплавок из осокоря - Иван Владимирович Пырков
Андрей, он флегматичный, неторопливый, обстоятельный. И при этом очень спортивный, точный в движениях. Для меня, увальня, и близко непобедимый в футболе и теннисе. Прежде чем сказать что-то или сделать, все тщательно прикидывает-продумывает. Как бы выстраивает возможную динамику. И слова проговаривает неспешно, с чуть заметным заиканием, добавляющим его речам мелодичной выразительности. И чем важнее, значимее слово – тем дольше тянется перед ним гласная.
– Ч-чуваки, – скажет он, бывало, – а-а-а ч-что это у В-Вани майка сегодня полосатая? Он так под окуней, ч-что ли, косит, ч-чтобы они его на рыбалке за своего а-а-а приняли?
Лисик – другой. Порывистый, угловатый, резкий. Если разгонится в ходьбе – не догонишь. Если увлечется какой-нибудь идеей, например написанием новой книжки, то уйдет в нее с головой. И в идею, и в книжку. А в итоге запишет музыкальный альбом. Лисик все принимает так близко к сердцу, что кажется новым людям отстраненным. Но Лисик не отстраненный. Лисик – сопереживающий. Соучаствующий. И многим своим неравнодушием сумевший помочь.
Например, мне. Прилетели с Таточкой в Москву на какое-то выступление. В гостинице разместились, отдохнули, вышли пообедать. Тут Лисик бежит, конечно. «Вы что, – кричит, – с ума сошли, почему не у нас с Андреем, в Марьино? Мы специально выделили вам с Ваней отдельную комнату, все там подготовили, подошли с душой. – Лисик делает многозначительную паузу. – И пожрать есть». Лисик всегда так говорит – будто цитирует одновременно умную красивую книгу и нарочито грубоватую детскую не то песенку, не то считалочку. «Хорошо, хорошо, – соглашается Таточка, – только выступим завтра – и к вам. А сейчас перекусить бы. Ване, если можно, борща. Он всегда и везде просит борща. Не ухой единой!»
– Борща? – громко переспрашивает Лисик. – На фига?
– Понимаешь, Лисик, – объясняюсь я, – в новых местах обязательно пробую борщ, поскольку он везде разный. Составляю потом борщ-топы.
– Понял, – кивает Лисик, – фишка у тебя такая. Сейчас обеспечим.
И затаскивает нас в какое-то хорошее, уютное местечко, а сама бежит заказывать еду. И что-то долго не возвращается. Мы с Таточкой подходим и застаем такую картину: Лисик убеждает здешних распорядителей пищи хоть из-под земли достать борщ для такого человека.
– Девушка, ну нет, кончился, возьмите окрошку, возьмите грибной суп, возьмите солянку – свежая!
– Как это нет, как это солянку, как это во всей Москве, с ее великими традициями, закончился борщ? Треш какой-то! – гиперболизируют патриотичный Лисик. – Вы посмотрите, ведь перед вами… – она мгновение думает, как выгоднее меня презентовать, а я, в куртке с кленовым листом, бородатый, блаженно улыбаюсь, – перед вами… канадский профессор, всю свою жизнь мечтавший побывать у нас в России и попробовать, представьте себе, суп из свеклы. Что, облом?
Причем Лисик не говорит, а кричит, четко проговаривая каждое слово, как будто для иностранцев.
– Канадский профессор!
– О да, ес, – поддакиваю я Лисику, ломая слова, – я есть профессор из далекий Канада, клен, лосось, хоккей, но борщ нет, иметь мечта на динер.
«Там каких-то иноземцев чумных, подозрительных, принесло, борща требуют, – доносится из подсобки тревожный шепот, – особенно этот, бородатый, совсем отморозок, сготовьте им, да получше, а то еще попадем в историю!..»
Так я стал, благодаря Лисику, отморозком и канадским профессором. И поел борща.
Хорошие они человеки, Лисик и Андрей, талантливые. И природу по-своему очень любят. Почему по-своему? Потому что – открою маленький секрет – абсолютно городские жители. Москвичи, чего уж там. И если Андрея, в силу того, что он путешественник бывалый, еще можно представить в болотных сапогах, или за веслами, или за разведением костра в сыром осеннем лесу, то Лисик – это такой кубист на пленэре. Видит в окружающем пейзаже что-то совершенно свое, не сливаясь с ним, а эффектно контрастируя. Идут Лисик с Таточкой за грибами, по хорошему густому лесу идут, хранящему дух грибницы. «Так далеко забрались, – ноет Лисик, – зашли в заколдованный лес. А грибов-то накось!» Таточка в ответ улыбается: «Остановись, сестра! И под ноги посмотри – на что ты сейчас хотела наступить?» Лисик не ахает, она выражает эмоции как-то по-другому, неуловимо, хотя умеет удивляться совершенно по-детски. И как не удивиться – у нее прямо под ногами не очень-то даже и спрятавшиеся в листьях и траве подберезовики. Только Лисик не знает, «как их зовут». Резкий шаг назад – и жертвой Лисикиной неловкости-неосведомленности становится боровик, нахмуривший, как в мультике, брови. О рыбалке и говорить нечего. Лисик и удочка – несовместимы. С другой стороны, я не встречал никого, кто бы, скажем так, столь отчаянно и возвышенно-поэтически любил бы жаренных прямо на берегу, у воды, линьков. Мы с Таточкой охотились за капризными линями-обманщиками специально – для Лисика, истинного их ценителя. Лини – кайфоломы известные, еще неделю назад шли и в вентеря, и на удочку, а сейчас, как специально, попрятались по камышиным, со всеми удобствами, квартирам. Выманивай их, соблазняй. Все утро можно прождать линевую поклевочку. Но оно того стоит. Видя сковороду с линями, Лисик приподнимается с места, и начинает урчать, и что-то приговаривать, и меняться в лице. Как будто нечто глубоко, очень глубоко запрятанное, первоприродное просыпается тогда в Лисике.
Весь год Лисик и Андрей работают, подчиненные напряжному московскому ритму. Но приходит августовский день, когда на солнышко хочется смотреть не сквозь городской смог. Когда зовут отражения на вольной воде. Когда настает пора вернуться. Вернуться? Да-да, ничего странного. Лисик ведь сам из наших волжских краев. И вот какая проникновенная речь рождается в такую решительную минуту:
– Больше не могу. Не мо-гу. Не вынесу. Забыла, какого цвета небо. Забыла, как поют птицы. Дом. Комп, метро, офис. Офис, метро, комп, дом. (Для батла сойдет, нужно запомнить!) Так же двинуться недолго. Отесь, собирайся! Хочу на Волгу, на острова. Хочу подышать волей и насладиться синей волной родины! Хочу в отрыв.
Лисик тоже, не хуже моего, может быть патетичным.
Андрей, опираясь на кой-какой опыт прошлых лет, замечает:
– Там ведь к-комары, и удобства в-во дворе, и вай-фай а-а-а капут…
– Вот и хорошо, что капут! Мне как раз нужен детокс. Удобства – потерплю, я фристайлер и рокер, а не снежинка. И комаров сроду не боялась.
Короче, ребята собираются к нам с Таточкой, на Волгу, проникнуться синей волной Лисикиной родины.
На вокзале Лисик первым делом порывисто объявляет:
– Сначала взяла путевку на неделю. Но что такое неделя? Пролетит –
