Красная Поляна навсегда! Прощай, Осакаровка - София Волгина

Школьники тоже видели красоту своей учительницы, любили ее. Старшеклассники – мальчишки, сами не замечая заигрывали с ней, по-детски, конечно: все знали, что она замужем. И муж симпатичный. В своей милицейской форме смотрелся, как с картинки. Тот явно своей женой гордился, везде, где возможно появлялся с ней. Ни одного воскресенья не пропускали, ходили в кино, на концерты, собрания. Все время под ручку, «учтиво усадит сначала ее, а уж потом сам, как судачили местные сплетницы. Они были и в самом деле красивой парой, всем на зависть. Молоденькие симпатичные девчонки срочно размечтались о жизни при подобном муже. А парни хоть и пренебрежительно поглядывали на новоявленную пару, но втайне завидовали счастливому мужу.

* * *

После смерти Генералиссимуса Сталина заметно наступили другие времена. Ребята вдруг уяснили для себя, что можно говорить громко то, что раньше говорили только шепотом. Хотя по привычке оглядывались и смотрели нет ли рядом кого чужого. По радио часто звучали для мальчишек, как музыка фамилии маршалов, особенно Жукова, Малиновского, Рокоссовского и других. В правительстве что-то происходило. Все ждали, кто же встанет у кормила – Маленков или еще кто. Может, все-таки, всеми уважаемый герой войны – Георгий Константинович Жуков? Учитель истории успокаивал бурных учеников-старшеклассников крылатым выражением: «Время покажет».

А в общем, все шло, как обычно. Скорее, не как обычно. Неизвестно, почему Митька-Харитон стал с таким желанием ходить в школу. Так длилось почти полгода. Утром, обжигаясь, пил свой чай и быстро запахнув телогрейку, перекинув через плечо школьную торбу выбегал в свой закоулок и, если Ваньки еще не было на улице, забегал к нему и торопил его поскорей выйти. По дороге в школу он не очень вникал в разговор друга, отвечал невпопад. Больше обращал внимание на красиво падающий снег, на бархатно опушенные снежной бахромой, редкие вдоль дорог деревья, на причудливое пение ветра.

– Ты что глухой? – обижался Ванька, тыкая его локтем в бок.

– Ты чего? – удивлялся Харитон.

– Да ничего! Я тебя уже десять раз спросил про задачу домашнюю, а ты идешь молчком, как вроде уши у тебя заложило.

– А что задача? Не решил ее? Так я дам тебе списать, – отвечал отстраненно Харитон и шлепнул друга по затылку, – двоечник, ты двоечник. Задачка-то простая.

Ванька оскорбленно молчал.

– Ну ты, что, теперь обижаться надумал? Шучу же я, шучу, Ванек!

На этот раз он так пихнул Ваньку плечом, тот подскользнулся, чуть не упал. Смеясь, ребята схватились и рухнули на свежий обжигающий снег. Но быстро подхватились: не хотелось промокнуть, и потом мерзнуть в плохо отапливаемой школе. Ну, а Харитону, к тому же, хотелось более – менее выглядеть перед молодой учительницей немецкого языка, которая, как бы стала для него с некоторых пор, центром его внимания. Теперь он ходил в школу всегда в постиранной, тщательно заштопанной рубашке и штанах, аккуратно завернутые в кирзовые сапоги или валенки. Буйные свои волосы, раньше не любивший лишний раз постричься, теперь стриг под «Бокс», шею мыл ежедневно. Даже раз в день, перед уходом заглядывал в осколок зеркала, лежавший на подоконнике кухни. Под срастающимися на переносице басмачьими бровями, на него смотрели болотные, глупые мальчишеские глаза. Харитон недовольно сжимал губы, щипал над ними пушок, бросал последний критический взгляд и ставил осколок назад. Общий внешний вид, конечно, желал лучшего, и это значительно портило ему настроение, но глядя на других, еще хуже себя, успокаивался. В конце концов – он не самый завалящий. Пойдет вот летом грузчиком на станцию, заработает деньжат, справит себе кой-какую одежонку.

О своей влюбленности в «Настеньку», как он ласково про себя ее называл, Митька-Харитон никому не рассказывал. Собственно, какая влюбленность? Так, просто красивая мечта, а на красоту всегда хочется смотреть, разгадать ее тайну. Это была тайна за семью печатями. Не дай Бог, кто-нибудь узнает об этом: засмеют, опозорят. Особенно, он боялся родственников. Уж перед кем он не хотел опростоволоситься, так это перед ними, дедом Самсоном в первую очередь. И что за жизнь! Ни с кем нельзя поделиться о том, о чем хотелось больше всего говорить. Не просто говорить, а целыми днями говорить. С Ванькой нельзя, он двоюродный брат Настеньки. С Генералом вообще – копец, тот забракует Харитона на веки вечные, скажет, что он чокнутый или больной, одним словом – не мужчина. Хотя Харитон не раз замечал, как тот уважительно разговаривал с Анастасией Андреевной. Даже раз Харитону показалось, что Генерал покраснел, когда увидел ее проходящую мимо них. Ну, а Асланян, то есть «Слон» – тот… в общем, не стоит с кем – то делиться, не по – мужски это.

К чему может привести эта «дурная» увлеченность красивой учительницей, Харитон не знал, и не хотел знать. Просто ему было хорошо. Как будто мир изменился с появлением Анастасии Андреевны. За короткий срок Харитон прознал все из биографии «училки» от ее двоюродного брата, то есть своего дружка Балуевского: что полунемка, что родители на целине, что бывает у бабки Нюры не часто. Что совсем недавно вышла замуж за милиционера Власина Андрея было всем известно. А, что уже беременна узнал в конце учебного года от Эльпиды. Эта новость ему очень не понравилось, и «Настенька» даже стала ему немного неприятна.

– Так уж и беременна, откуда ты знаешь? – спросил он неприязненно Эльпиду.

– Дак, моя мама говорила, я подслушала, когда она разговаривала с теть Леной.

– Бабы всегда что-нибудь напутают или присочинят, – криво усмехнулся Харитон.

– Это – кто бабы? Моя мама? – обиженно зачастила Эльпида вслед Митьке Харитону, уже догонявшего Генерала. Харитон быстро обернулся и на ходу бросил:

– Да нет, успокойся, не мама! Я имел ввиду тебя! – он скорчил рожу и фыркнув, побежал дальше.

Харитон позволял себе такое к ней отношение потому, как знал, Эльпида все поймет и простит. Как соседка и одноклассница, она была незаменима. Всегда так получалось, что она была в нужном месте и в нужное время, чтоб помочь. Сначала он не догадывался, почему она так безотказна во всех его просьбах, пока «Слон» не подсказал, что, по всему видно, он ей нравится, прибавив, что очень жаль, что сам он, Слон, не на его месте. Что грубиян Харитон не достоин такой симпатичной девчонки, а главное, такой доброй. У Слона дома все были какими-то нервными, все говорили громко, или кричали,