Вита - Марс Сафиуллин

Алла не звонит и не пишет. У Валентина нет желания звонить Нелли и Еве.

Лена общается с Иваном насчет материалов судебного дела.

Пас соглашается перенести сессию со среды на понедельник. Валентин обещает ему пахлаву из Стамбула.

Он решает не упоминать Нину.

Конспектирующий за Валентином Пас может, сам того не ведая, помочь разгадать ее личность.

Валентин говорит ему:

— Вот о чём я подумал. Можно ли сказать, что финалы моих долгих отношений похожи? Кажется, да.

— Мы обсуждали это в начале терапии, когда вы пришли ко мне после развода с Тиной. Простите, что упоминаю ее имя.

— Я долго об этом не вспоминал. И не думал об отношениях с женщинами — о новых отношениях.

— Что-то изменилось?

— Я стал задумываться о возможности новых отношений. И вернулся к размышлениям о прежних романах. Их финалы похожи, правда? Я уходил от женщины к другой, за исключением последнего случая.

«Когда я не собирался уходить, — думает Валентин. — Когда мне не к кому было уходить».

— Действительно. К Тине вы ушли от своей девушки…

— От Аллы.

— Она была вашей студенткой. К ней вы ушли от другой своей бывшей студентки…

— От Нелли.

Пас перечисляет: к Еве Валентин ушел от Инны, к Инне — от Ани, матери Лены и Ивана.

«От дедушки ушел, от бабушки ушел, только от американской шлюхи не ушел», — думает Валентин.

Продолжение списка: к Ане от Наташи, Наты, как звал ее Валентин, — дочери худрука одного из московских театров. Их отношения начались во время Августовского путча. Тогда Валентин основал фирму, которую возглавляет.

За три с половиной года он устал от попыток Наты быть актрисой.

К Нате от Нинель — научного руководителя Валентина в аспирантуре. Нинель считала, что ее имя не склоняется. После того, как Валентин защитил диссертацию, Нинель сказала ему, что собралась уйти от мужа. Больше Валентин с ней не общался.

К Нинель от Валентины — однокурсницы Валентина, дочери дипломата. «Валентин и Валентина», — умилялись знакомые.

Валентина, Нинель, Ната, Аня, Инна, Ева, Нелли, Алла, Тина. Отношения с Тиной были девятым длинным романом Валентина. Он помнит, как накануне третьей свадьбы отметил, что множество его отношений с женщинами, если не брать короткие связи, составляло цифру, а не число; что 9 — самая большая цифра; что следующий роман перенесет Валентина в категорию чисел; что самая большая цифра нравилась ему сильнее самого маленького числа.

Плохой из Валентина нумеролог.

Где в этом сорокалетнем промежутке место для Нины? Пас не упомянул ее, а с ним Валентин откровенен.

— Как здоровье молодого поколения? — говорит Валентин Марии, когда та, улыбаясь, подходит к его столику.

— Спасибо, уже лучше. Сегодня с ним муж сидит. Как вы узнали?

— Птичка начирикала. Рад, что уже лучше. Мне салат, пожалуйста.

— Как обычно, с лососем?

— И воду без газа. Спасибо.

Часть II

1

Над Балканами самолет трясет. Стюардесса падает на пассажиров. Турки через проход от Валентина молятся вслух.

После двух стаканов колы — Валентин пьет ее лишь в самолетах, вознаграждая себя за отсутствие страха полетов, — он не сходил в туалет. В совокупности с простатитом это доставляет Валентину неприятные ощущения.

Справа сидит турчанка лет двадцати восьми — судя по короткой юбке и тяжелому макияжу, эскортница, которая не прочь найти клиента на обратном рейсе. Во время очередного скачка она хватает Валентина за локоть и стонет.

От тряски у Валентина эрекция, которая из-за полного мочевого пузыря не приносит удовольствия.

— Не волнуйтесь, — произносит Валентин по-турецки. — Мы не разобьемся.

— Ох, я надеюсь, — говорит женщина и сжимает локоть Валентина сильнее.

— Turkish Airlines не падают.

Самолет проваливается в очередную воздушную яму. Пассажиры вскрикивают.

— Боже, боже… — шепчет собеседница Валентина.

— Как вас зовут?

— Лина.

— Редкое имя.

Проститутку, с которой Валентин занимается сексом в Стамбуле, зовут Нил. Это имя встречается в Турции чаще.

Валентин договорился с Нил увидеться завтра вечером.

— А вас как зовут?

— Валентин.

— Это популярное имя в России?

— Мужчин с моим именем больше, чем женщин с вашим.

— Вы прекрасно говорите по-турецки.

— Научился у красивых попутчиц.

Самолет проваливается.

— Господи, только бы долететь, только бы долететь… — говорит Лина.

— Как насчет ужина после приземления?

— Вы уверены, что мы приземлимся?

— Гарантирую, если согласитесь на ужин.

Carpe diem.

У Лины мягкое для турчанки лицо, чуть полная фигура, глаза с поволокой, качественный маникюр. Наверняка она бреет между ног.

Валентин говорит:

— Пятьсот долларов за то, что случится после ужина. Вдобавок я гарантирую безопасность вашего полета. От этого предложения невозможно отказаться.

Лина улыбается. На следующем ухабе она утыкается в плечо Валентина.

Валентин не отличает замужних от незамужних, но шлюх снимать умеет. Сказывается, что он несколько лет был женат на шлюхе.

— Я летел в Нью-Йорк, и самолет трясло гораздо сильнее. Я думал, мы рухнем в океан. Нынешняя тряска — ерунда.

— Как вы не сошли с ума от страха?

— Пообещал себе, что, если долечу, поцелую женщину, которая мне нравилась.

— И вы сделали это?

— Еще как.

Валентин помнит, что неоднократно рассказывал эту историю. Он не помнит, обещал ли себе подобное.

Рывок самолета, и рука Лины случайно касается эрегированного члена Валентина.

— Вау! — говорит Лина.

После ужина она неоднократно произносит эту реплику. Валентин представляет, что каждым толчком внутри Лины причиняет боль Марии, которая оказалась замужем, и Тине, которая оказалась чертовой шлюхой, и Алле, которая не позвонила ему.

Лобок Лины выбрит. Валентин берет ее сзади, потом сажает на комод и трахает стоя. Они перемещаются на кровать, и Лина скачет на Валентине. Он трахает ее в миссионерской позе дольше, чем она продержалась сверху.

После оргазма Валентин помнит имя Лины.

— Если ты в сорок пять настолько хорош, то каким же ты был в двадцать?!

Валентин не называл свой возраст. Он улыбается в темноте.

Вызвав такси, Валентин оставляет Лине шестьсот долларов и берет у нее номер телефона.

2

Квартира Валентина в европейской части города. На подъезде к дому свет фар выхватывает из темноты знакомые магазинчики, светофоры, скамейки, изгороди. Всё засыпано снегом и выглядит непривычно.

В предыдущий раз Валентин видел снег в Стамбуле два года назад.

Он давно не нуждается в сексе два дня подряд и отменяет встречу с Нил.

Выйдя под снег, Валентин вспоминает, что раз в пару лет видит во сне, будто за главным зданием МГУ расположен не Ботанический сад, а занесенный снегом заброшенный квартал с каменными домами. Туда Валентина приводит кто-то из университетских друзей. Ему нравится, если удается повидать кого-то из умерших, например Сергея.

Валентин перестал общаться с Сергеем из-за пристрастия того к алкоголю. Сергей умер от цирроза печени.

Ночью голос во сне Валентина произносит:

— Вдруг это конец?

Валентин просыпается. Действительно, а вдруг?

В чьей-то автобиографии он прочел, что Бог дарит хороший день перед смертью. Может, вчера и был хороший день Валентина — его последний хороший день? Он снял молодую женщину, у него был секс, он видел укрытый снегом Стамбул.

Чего еще желать? Любимой у Валентина не будет. Нянчить внуков не его мечта, да их и нет. И какая возня с внуками, если Валентин даже не прочитал сообщение с конкретикой о ситуации Ивана, которое вчера прислала Лена.

Валентин поворачивает голову на подушке и смотрит в окно. Снег идет. Наверняка башня Беязыт освещается красным. Завтра будут пробки.

Чья это была автобиография? Кого-то из рок-динозавров. Кита Ричардса? Оззи Осборна? Стивена Тайлера?

Дальше ничего не будет, полагает Валентин. За углом, за поворотом, как написал Давид Самойлов (это Валентин помнит), тьма без времени и воли.

Post mortem nihil est. После смерти ничего нет.

Засыпая, сознание будто перестает существовать. В миг смерти перестает — не до утра, а навечно.

Смерть — это сон. Omnes una manet nox. Всех ожидает одна ночь.

Как назло, Валентина прорвало на латинские фразы в отсутствие Андрея.

Валентин уверен: в момент смерти не происходит ничего мистического. Солнце не встает на западе, женщина в черном не берет человека за руку — ничего