Черная метель - Элисон Стайн

Никто мне раньше такого не говорил. Что я могу полагаться на свои чувства, доверять им. Мой отец мог строить жизнь на своих снах – так почему я не могу опереться на что-то большее, основанное на опыте и знаниях?

«И на сон», – произнес тихий голос у меня в голове.

– Я поеду к _ _ _ _, – решил Сэм. – Ребята, останьтесь с Луизой.

– Я должна поговорить с тем соседом, – возразила я. – Так мне подсказывает интуиция.

Сэм помолчал, принимая решение. Вид у него был усталый. Люди потоком устремлялись в убежище. Должно быть, он чувствовал ответственность за каждого из нас. Ветер швырнул ему на ботинок обрывок газеты. Порывы горячего сухого ветра были пока не очень сильными, они лишь намекали на то, что будет потом. От них уже сейчас перехватывало дыхание.

– Ладно. Хорошо. – Сэм махнул рукой в сторону пикапа. – Полезайте, оба. Я же обещал за вами присматривать.

– Будь осторожна, – напутствовала меня Луиза. Кажется, она сказала что-то еще, но Сэм завел мотор, и дальше я не расслышала. Она помахала мне. Образ Луизы, стоявшей перед библиотекой с пустой корзиной в руке, надолго мне запомнился. Она осталась одна, когда все ее близкие разъехались. Теперь уезжали мы. Напоследок я еще раз оглянулась: ее черные волосы отчетливо выделялись на фоне темнеющих облаков.

Перемена погоды застала нас в пути. В боковом зеркальце машины виднелись сгущавшиеся облака, они заполнили его, и зеркало стало похоже на лужу грязной воды. Поначалу тихий, вой ветра становился все слышнее. Он словно приближался откуда-то издалека.

Дома, в Огайо, я умела определять приближение грозы. Я наблюдала за деревьями. Когда листья на них начинали переворачиваться светлой, обратной стороной, словно подставляя небу свои животики, я знала: скоро будет дождь.

Тогда мне казалось, что деревья переворачивают листья, чтобы получше впитать дождевую воду. Хотя это чепуха. Деревья пьют воду из земли корнями. Наверное, такое движение листьев связано с особенным движением воздуха. Как ветер шевелил листья, так он подталкивал и нас, заставляя поскорее уйти с улицы.

Здешний ветер явно гнал нас прочь отсюда.

А почему бы и нет? Видно же, что мы – наша семья и все остальные – причиняем вред земле. Все те люди, которые стали приезжать начиная с тридцатых годов прошлого века, а то и раньше. Они строили дома, расчищали прерии и сажали культуры, которые тут же уничтожали, едва те успевали созреть – если только до этого доходило. Мы вспахивали и рыли землю. Возможно, ветер пытался нам что-то сообщить. Но мы его не слушали, и он решил вытолкать нас вон.

Мне самой хотелось уехать. Почти все то время, что мы прожили в Колорадо, я была готова ответить ветру: «Очень хорошо. Мы уезжаем». Я была бы в восторге.

Но теперь во мне что-то изменилось. Что-то в меня проникло, как летящая по воздуху песчинка. Но, в отличие от песчинки, оно меня не раздражало. Как ни странно, оно даже успокаивало. В моем сознании то и дело всплывал вопрос: «Смогла бы я построить здесь свою жизнь»? Но как мне и моей семье сделать это, не навредив всему тому, что живет здесь уже давно?

Я думала, что в Долине ничего не растет. Вообще, даже трава. Желто-коричневая земля всегда казалась совершенно голой. Мне представлялось, что это цвета смерти. Жизни иссушенной, умирающей от жажды. Но даже среди пустой земли и блеклых сорняков виднелись проблески зелени: кактусы, собиравшие воду в свои распухшие кулачки. Они были маленькие, но они были. А присмотревшись, можно было разглядеть полевые цветы: темно-фиолетовые, бледно-желтые, розовые.

Чем дольше я всматривалась, тем больше различала жизнь в этой пустыне. В осоке прятались кролики. По земле пробегали бурундуки с пухлыми животиками того же цвета, что и земля. В воздухе кружили стрекозы, а время от времени с жужжанием, похожим на звонок в дверь, пролетали колибри. Или сорока проносилась по небу. Мир природы раскрывался передо мной, как сжатая в кулак ладонь. Если моему отцу не удается растить на этой земле свеклу и помидоры, то, может быть, есть другие растения, которым нравится здесь расти? Может быть, есть способ выращивать их, не затрачивая большого количества воды?

На горизонте показался серебристый, сверкающий, как фольга, купол. Небо в зеркалах пикапа затянуло облаками; выйдя из машины возле дома Гаса, я уловила усилившийся вой ветра.

С Элмером нам повезло, он сидел прямо перед своей хижиной. А Гаса нигде не было видно.

Мы позвали его; Сэм подошел к двери и позвонил. Мы с Рэем стали обходить купол с разных сторон, направляясь к заднему двору. Не удержавшись, я заглянула на соседний участок: еще одной сильной бури маленький обветшалый домик точно не выдержит. Он и прошлую еле пережил. Крыша грозилась сползти, несколько окон были разбиты.

Я заметила на том участке новые таблички, хотя большинство из них не могла разобрать с такого расстояния. Но одна была огромная, с кричащими красными буквами:

НЕБО ОБРУШИВАЕТСЯ.

Ты прав, незнакомец. Так и есть. И нам нужно поскорей отвести всех в укрытие.

Тут я услышала крики с заднего двора. Кричал Рэй.

Я бросилась туда через заросли сорняков. Рэй стоял возле приборной площадки Гаса. Устройства работали вовсю: вращались и собирали данные о состоянии атмосферы. Гас лихорадочно метался от прибора к прибору, делая пометки в блокноте. Увидев меня, он от волнения выронил ручку.

– Тея! Ты знаешь, что грядет? Буря. Сильнейшая буря. По-моему, даже историческая.

– Причем грядет в ближайшее время, – сказал Рэй, подходя к нам. – Подруга Теи попала _ _ _ _. Она предупредила, что буря движется в нашу сторону.

– Да! Похоже, так и есть!

– Гас, вы приготовили свой дом? – вмешалась я. – Он выдержит эту бурю? Все запечатано?

– Дом! – У Гаса отвисла челюсть. – Я совсем забыл подготовить дом!

Мы с Рэем переглянулись. Жаль, что я еще плохо знала язык глухонемых – мне так хотелось поделиться с ним впечатлениями. Но мы и так поняли друг друга: огромные глаза Рэя излучали тревогу.

– А ваш сосед? – напомнила я.

Пьянящий восторг Гаса от приближения уникальной бури выветрился. Как выветривался энтузиазм Амелии после того, как она съедала всю глазурь с праздничного торта. Он поник, разглядев наконец за показаниями приборов грозную реальность, которая не сулила ничего хорошего.

– Про него я тоже забыл, – потерянно произнес Гас.

Сэм не разрешил нам с Рэем идти на участок соседа.

– У