Дизайн своего мира - Ольга Станиславовна Назарова
– Храмов! – рыкнул черноглазый.
– Да ладно вам, тут же все свои, – Храмову, похоже, доставляло удовольствие задевать «коллег».
– Я не понял одного… какая связь между завещанием отца и тем, что вы его убедите переписать на меня акции? – Миронов решил, что если он будет таким, каким его видели эти типы – непрошибаемо упёртым и обиженным на отца, но не желающим принимать участие в каких-то незаконных вещах, то это будет лучше и правдоподобнее всего.
– Да очень простая – мы покажем ему, что это выгоднее – подписать передачу акций и остаться в живых. Просто потому, что если он этого не сделает, то вам всё равно практически всё то же самое и достанется, а уважаемый господин Миронов уже не так чтобы молод… – просветил Николая Храмов. – Ааа, у вас остались сыновние чувства? Похвально, похвально! Да вы не волнуйтесь, мы же не прecтyпники какие-то… мы всего лишь хотим восстановления справедливости.
– А что ещё, кроме справедливости, увольнения Хантерова и его игнора? – Николай едва-едва сдерживался, впрочем, сторонним наблюдателям это было абсолютно незаметно – пригодился и его дефицит эмоциональности.
– Вот, Николай Петрович деловой человек! Вас прямо не обмануть, – рассмеялся Храмов. – Ну, конечно, ещё кое-что! Вы восстанавливаете меня на моей должности, передаёте мне долю акций Хантерова, ну, и за труды еще столько же…
– Не жирно? – мрачно уточнил седовласый.
– Нет, в самый раз! – хмыкнул Юрий.
– А нам передаёте все филиалы за Уралом! – подхватил седовласый. – Безвозмездно.
– Не жирно? – прищурился Николай, раздумывая, сколько в его доме под флагом проведения труб перебывало сотрудников Храмова, и есть ли у него шанс как-то связаться с отцом не под камерами и микрофонами?
– Нет, ещё и скромно! – буркнул черноглазый.
– Ладно… это мы обсудим, – нипочём бы они не поверили, если бы он сразу согласился. – Мне другое интересно, а как вы собираетесь отца выманить?
– Да с вашей же помощью, не всё же нам трудиться! Можете и вы принять посильное участие! – встрял Храмов. – Вот, близится Новый Год, на дорогах пробки и мрак с ДТП, так что попадёт ваша машинка в нечто подобное, а вы… вы выживете, конечно, но позвоните батюшке, позовёте его на помощь. Насколько я знаю, он чрезвычайно чадолюбив, так что сорвётся и поедет, причём, сам, а не Хантерова вышлет. – Только вам придётся этак… пожалостнее звать.
– А дальше? – поторопил его Николай.
– Экий вы торопыга-то… а что вам дальше? Дальше вы едете в травмпункт – батюшку слегка не дождавшись, свидетелей у вас куча будет, а он… ну, видимо, тоже попадает в какую-то пробку.
– Это уже не ваше дело! – зло сощурился седовласый.
– Нет, вообще-то моё! Мне зачем думать, что я в каком-то кpиминaлe с отцом буду зaмaрaн? – заупрямился Николай.
Видимо, они этого ожидали, потому что мимолётно переглянулись, чуть снисходительно ухмыляясь.
– Да вы не волнуйтесь так, Николай Петрович, вы вообще будете ни при чём. Да и вообще, всё будет прекрасно – Пётр… Пётр не дурак, всё подпишет, ну посидит у нас немного, чтобы не помчался опротестовывать сходу дарение акций, а потом… да пусть едет себе на все четыре стороны! – неправдоподобно ласково улыбаясь заверил Николая Храмов.
– Нда… я вообще-то должен подумать… погодите, а где гарантия, что отец на меня всё перепишет, а не на кого-то из вас?
– А зачем бы ему это? – слащаво улыбался Храмов. – Он упёртый. Одно дело – наследник, другое – мы. Короче, вы подумайте, но недолго… тут до Нового Года всего-ничего осталось. И да… главное, помните, что больше у вас никакого подобного шанса не будет – у вашего папеньки новый фаворит – ваш младшенький брат. Он, вроде, собирается жениться на внучке очень и очень известного академика, которая чего-то там открыла, говорят – золотое дно. Короче, он вас по всем фронтам обыграл!
Николай с Женькой не общался довольно давно – недосуг было. Но если его чуть и кольнуло известие о возможной свадьбе брата с Ириной, то это было настолько слабо и нечувствительно, что он и не заметил. Правда, сообразил, что надо показать своё недовольство, что и проделал.
– О как вас пробрало! – рассмеялся Юрий Иванович. – Прямо-таки до печёнок. Ладно… на сим мы распрощаемся, вас Роман доставит обратно. И поразмыслите, поразмыслите над всем тут сказанным – другого шанса взять СВОЁ у вас уже никогда не будет – не упустите его!
Назад его привезли в той же машине и с тем же составом попутчиков, впрочем, Николаю на это было глубоко наплевать – он уже понял, что тем гадам крепко нужен, и чтобы отца выманить, и чтобы компромат на себя нагрести, а потом, получив акции, отдать им – шaнтaжиpoвaть будут только так.
Он не оборачиваясь прошёл к калитке, крепко запер её за собой, тяжеловесно прошагал в дом, где его чуть не сбил с ног страшно заскучавший Винь.
– Погоди, пёс, мы с тобой сейчас погуляем, только, знаешь, давай на участке – что-то я сегодня совсем устал. Только никуда не смывайся как обычно – никаких сил уже нет за тобой бегать! – не без умысла произнёс Миронов после ужина, оставленного Валентиной на плите.
– Дом точно прослушивают! Возможно, и камеры поставили. Пока я там ездил, могли машину нашпиговать тем же – значит в ней тоже разговаривать нельзя. А потом… что я знаю про их технические возможности? По-хорошему, прослушать можно почти любой разговор по телефону, зная его номер, а это значит… значит, что с моего звонить нельзя! Надо с чьего-то. На работе? Я мало знаю сотрудников. Могу попросить чужой смартфон как раз у подставы Храмова – не пойдёт! Да и помещения там могут слушать – что за проблема для такого как Юрий, меня обложить? Смешно и думать – это ему плёвое дело!
Можно было попробовать позвонить от соседей, но…
– Наблюдают сто процентов! И какого лешего я сейчас попрусь к Валентине, Фёдору или Ленке? В лучшем случае я гадов спугну, в худшем – просто скрутят и увезут как приманку для отца, да потребуют, чтобы он напрямик всё им отдал.
Оставался один путь, именно его-то Николай и использовал.
– Винь! Да таксова твоя натура! Стоять, паразит! Я ж тебе сказал, чтобы ты спокойно гулял! Не смей туда вкапываться!
Обыденные, такие привычные вопли собачника с черноподпалой сверхпроходимобурильной таксоустановкой, которая колбасится от восторга, дорвавшись до процесса копания, раздавались по всей деревне. А что? Все, включая засекреченных Храмовым наблюдателей,
