СВО. Из 200 в 300 и 500 (Второе рождение "разбойника" Женьки) - Михаил Востриков

* * *

Война закончилась. Семья переехала в большой барак, построенный пленными немцами, и заняла там целых две комнаты. Такие бараки в Новосибирске немцы строили быстро, засыпая дощатые стены угольным шлаком из заводских печей для разогрева чугунных слябов. Вода из колонки, туалет и дровяная сарайка во дворе. Красота!

Дети выросли. Маша вышла замуж за капитана-фронтовика Николая Николаевича, намного её старше, который увёз молодую жену на край света, а именно, на только что отвоёванные у японцев Курилы. А батя после окончания семилетки пошёл работать на завод имени Кузьмина учеником слесаря и в 1949-м году его призвали на срочную службу во флот.

И когда он приехал домой в отпуск, честно выиграв его у замполита совгаванского «Флотского экипажа» в шахматы, вот тогда-то и показала ему Дуся заранее присмотренную для него невесту — фрезеровщицу Аню, девушку красивую, серьёзную и не подверженную разгульным общагинским нравам.

— Анечка, — Дуся улыбаясь позвала к себе на вахту девушку, которая только что вернулась со смены. — А к тебе пришли!

Аня удивлённо вскинула брови, она никого не ждала.

И вдруг…

За вахтой поднялся во весь свой богатырский рост и пошёл к ней навстречу, протягивая руку с букетиком ромашек — стройный темноволосый красавец в ошеломительной морской форме: в великолепной белой фланелевой рубахе с полосатым «рябчиком» на груди и синим воротником-гюйсом с тремя пенистыми волнами по краю; с погонами старшины первой статьи на плечах — по три золотых полоски на белых квадратах; в широченных клешах, перехваченных на бёдрах чёрным кожаным ремнём с сияющим якорем на массивной бронзовой бляхе: в прекрасной белой бескозырке с красной звездою и золотыми якорями на двух чёрных ленточках с надписью золотом «Тихоокеанский флот»!

«Ассоль зажмурилась; затем, быстро открыв глаза, смело улыбнулась его сияющему лицу и, запыхавшись, сказала: — Совершенно такой.» (А. С. Грин. Алые паруса)

Так и Аня. Только в отличии от Ассоль, она молчала, замерев от такой красоты.

— А это мой сын! — сказала Дуся, — В отпуск приехал. Пойдёшь с ним в кино?

Аня молча кивнула, приняла букетик и они с батей пошли в Клуб им. А. П. Чехова, где в тот день крутили военную драму Михаила Ромма «Секретная миссия». Так и началась их история любви. Через две недели батя уехал дослуживать в Совгавань, а Аня, собрав свой невеликий чемодан, переехала из общежития к Дусе в барак. Вдвоём ждать любимого было веселее!

* * *

Родители боялись оставлять маленького Женьку с больной бабушкой, мало ли что… и поэтому с утра отводили его в детский сад, забор которого выходил прямо во двор их дома.

В садике было хорошо. Там детей вкусно и сытно кормили, играли с ними… но дома было лучше! И как-то по зиме, Женька, в чёрной цигейковой шубе на крючках вместо пуговиц и в валенках, на прогулке, мгновенно протиснулся между прутьев забора и задал стрекоча в направлении родного подъезда. Бедная воспитательница, на глазах которой совершился дерзкий побег, покричала ему вслед, пометалась вдоль забора, до этого считавшимся непреодолимым, и забила тревогу. И правильно сделала, все знали, что сейчас дома у Женьки только больная бабушка.

Он же, поднявшись на свой этаж, попинал валенками в дверь квартиры и громко прокричал:

— Эй, Дуся, открывай, это я, Женька, пришёл!

Дверь открылась, Женька вошёл, дверь закрылась и больше не открывалась, несмотря на мольбы трёх преследователей шустрого беглеца — воспитательницы, заведующей детсадом и вызванного ими милиционера.

Через час, когда с работы по звонку примчался встревоженный батя и открыл двери в квартиру своими ключами, их глазам предстала такая картина. На кухонной табуретке стоял Женька, распевая какую-то весёлую песенку, его валенки и не до конца расстёгнутая шуба, видимо, попросту стянутая через голову, валялись на полу, а вокруг него металась озабоченная бабушка Дуся, пытаясь с ложечки (!) покормить его кашей.

Дед Гриша

А своего деда Гришу они с братом нашли совсем недавно. По тому самому извещению «похоронке». Осталась она, проклятая желтая бумажка в старом комоде. После бабушки Дуси так и лежала в её старых бумагах.

Погиб Гриша в феврале 1942 года «…в районе села Спасская Полисть Чудовского р-на Ленинградской области». Рядом с печально известным Мясным бором. Это там, где Вторая ударная армия полностью легла в болотах.

И поехали они туда деда Гришу искать. Нормально доехали до тех мест.

Сначала по обелискам смотрели. Аккурат в начале мая это было. А обелисков там… И везде их мыли и красили. Машины стояли рядами. Со всей России, из Украины, из Казахстана. Везде люди, люди. Стало быть, своих приехали навестить перед праздником.

В общем по обелискам они Гришу не нашли. Аж в глазах замельтешило, сколько там фамилий на пилонах. И так еще, таблички на газонах стояли.

И поехали они тогда в Трегубовскую сельскую Администрацию, где, им сказали, все тамошние воинские захоронения стояли на балансе. Встретились с руководителем. Вернее, он сам к ним на «Ниве» приехал, по звонку. Мол, стойте, где стоите, я сейчас к вам подъеду.

Ну что сказать… Они и не видели таких чиновников больше нигде. Все они в той Трегубовской сельской Администрации… такие. Всё аккуратненько у них, каждый человек на учете. Два часа они искали Гришу по своим спискам. Не нашли! Женька с братом расстроились, конечно.

— А не расстраивайтесь, — сказали им, — Пишите заявление, прикладывайте к нему копию похоронки, мы пошлем это всё в военкомат на проверку и увековечим вашего Гришу. Наши поисковики до сих пор по сто пятьдесят — двести человек каждый год с болот поднимают. Это уже, считай, две полных дивизии подняли. А сколько там ещё лежит…

Так я и сделали, написали заявление и уехали в Новосибирск! Через месяц им пришло официальное письмо… Увековечили!

Ну и вот он теперь, их родной Григорий Степанович, «уроженец села Прокофьевского, Казанского р-на, Омской обл.». Золотыми буквами прописан на белом мраморе красивейшего мемориала «Любино Поле» в Новгородской области. На новых плитах, рядом с такими же красноармейцами, недавно найденными поисковиками и установленными по похоронкам. Уже и не по алфавиту.

И теперь им было куда приехать, помянуть деда Гришу.

* * *

А «замполит» продолжил говорить в телефон:

— А ты где б сейчас?

— В Хабаровске, в госпитале, а чего?

Почему 500?

— … Да я же тебя уже подал в военную прокуратуру «пятисотым» —