Системные требования, или Песня невинности, она же – опыта - Катерина Гашева

– И чего же ты хочешь, золотая рыбка?

– Спа-ать… Есть у тебя где-нибудь переночевать? Ты не маньяк? – Она еще что-то несла, не особо задумываясь что, зачем, при чем тут хиппи. – У меня подруга руку сломала. Я две недели на поезде.

Поземка намела возле чемодана приличную снежную дюну.

Потом ее куда-то вели – кажется, в старый геологический, вниз через подвальный переход и еще раз вниз. Странное состояние. Не пила, не слишком устала вроде, а все плыло, расплывалось и покачивалось. Наконец дошли. Охранник отпер дверь, врезанную в стену из мутно-зеленых стеклянных кирпичей, распахнул.

– Вообще-то, сюда не положено. Но до утра – ладно. Там душ есть, если что, – сказал он неловко, – располагайся, в общем, и… Зовут-то тебя как?

– Катя, – сказала Лариса. – И спасибо за воду. Это очень мило с твоей стороны.

Ее уже совсем накрывало отложенной усталостью. Она пихнула в сторону чемодан и ничком обрушилась на постель.

– Ты меня не изнасилуешь? – пробубнила она уже в подушку.

– Не сейчас. А то скучно, ты даже не сможешь кричать и отбиваться.

Он произнес это то ли в шутку, то ли с тоской. Лариса напряглась и расслабилась. Отбиваться она сейчас действительно не смогла бы. Заползла под спальник, выполнявший здесь роль одеяла, и заснула с мыслью, что последняя реплика была очень в духе Скворцова. Интересно, к чему бы это.

Когда мы втроем дошли до турбазы, народ еще спал, только на кухне чем-то гремел Денис. Лариса, то есть новоиспеченная Катя, кинулась к нему в обнимашки и принялась шептать на ухо. Денис вскинул брови домиком и несколько раз кивнул.

За завтраком Лариса, уже успевшая объяснить всем рокировку имен, бодро разглагольствовала о быте и повадках проводников, одаривала направо и налево Есениными, Жуковыми и Достоевскими, щедро пересыпала речь жаргоном хиппи – в общем, вела себя непринужденно.

Вову, попытавшегося было заговорить, жестко, так чтобы все слышали, отшила:

– Ты, кажется, по Ларисе соскучился, вот и вали к ней.

Вова потух.

В нашу психодраму по Флоре она включилась с неожиданным энтузиазмом и спутника своего втянула. Я не сомневалась, что после знакомства с материалами она изберет себя в «нуси» (фанатевшая по всему японскому Эля уже сообщила мне, что это слово означает «учитель»), но удивилась, что меня она прочит в Г. А.[91] Настолько удивилась, что машинально ответила: «Ну какой я вам терапевт? Я самый обыкновенный пациент…»[92] – и заслужила овации.

Психодраму в итоге мы провели очень близко если не к тексту, то к духу. В оппозицию Флора «лицеисты» вовлеклись практически все. Только Денис остался сторонним наблюдателем. Но даже он слегка вздрогнул, когда Лариса выдала финальное:

– Флора не дает ответов, но если ты с Флорой, ты одновременно вся Флора. А за пределами Флоры ты дичь!

Я выскочила наружу охолонуть и обнаружила курящего Колчима. Он каким-то образом умудрился просочиться раньше. Что он курит, я догадалась не сразу: огонек полностью скрывался в кулаке. Мне была знакома эта манера, но я не поняла откуда и просто попросила сигаретку.

– Лариса, – сказала мне Лариса от двери. – Я не знала, что ты куришь. Или ты, как руку сломала, катишься по наклонной? Пойдем договариваться о чайной церемонии… – Ага, это она уже не мне. Потом снова мне: – Представляешь, мастер чайной церемонии работает у нас охранником. Ничего себе, да? Проведем как ритуал деления воды?

– «Вода, гнездо, жизнь». – Я повернулась, чтобы уйти.

– Дождись меня, – попросила Лариса и утащила Колчима в сторону дома дяди Васи.

Я, разумеется, дождалась. Как только новоявленная «Катя» вернулась, я сцапала ее здоровой рукой и утащила на кухню.

– Ну?! – прошипела я.

– А чего такого? – Лариса была сама невозмутимость. – Мне надоело мое имя, оно такое красивое-красивое. А тут твое подвернулось. Колчим меня спросил, я и назвала. Как в психодраме. Ты расстроена? Ты какая-то дерганая. Будто подменили.

Я могла бы сказать то же самое, но промолчала. Я не хотела быть Ларисой. Я сама выбрала себе свое имя. Я не чувствую себя никем другим. И вот теперь по минутной прихоти осталась без него. Без судьбы. Я могу взбунтоваться, запретить, устроить скандал. Но я люблю ее. Все еще люблю.

* * *

Утром меня разбудил стук топора. Я выглянула наружу и увидела Ларисиного спутника – имя Колчим не укладывалось в образ, не сливалось с портретом, – сколачивающего из досок какой-то щит. Потом он таскал от скальной осыпи плитняк и выкладывал дорожку к бане, катал снежные шары, ладил островерхую арку с этаким японским акцентом. Тут он заметил меня в окне и махнул рукой.

– Иди помоги утоптать родзи… э-э-э… дорожку.

А я взяла и пошла. Твердо напомнив себе, что я психолог. А он – я уже не сомневалась – как-то привязан к моим афганским глюкам. Вот и будем разбираться, обманула ли меня подруга-интуиция.

– Тут потопчи. – Он ловко, почти не глядя, обтесывал-выглаживал снежный столб арки. – Катя сказала, ты живешь с Доком…

– Чего? – Я аж опешила.

– Скворцовым в смысле. Да я ничего плохого… Я его по Афгану знаю. Просто не виделись давно.

Я подумала, что, если я убью Ларису, это не помешает мне сохранить о ней теплые воспоминания. И не омрачит их. Ведь убила-то за дело. А вот интуиция – молодец!

Я натянула на лицо улыбчивый оскал и ничего не ответила. И вопросов задавать тоже не стала. Потом как-нибудь, когда градус кровожадности выйдет из красной зоны.

Днем я минут двадцать целовалась с Лизой и все это время пыталась представить, как живу со Скворцовым. Лиза, к счастью, мыслей моих не прочитала. Глаза у нее были совсем улетевшие.

Эля ходила и демонстративно дрожала:

– О, я бедное чайное дерево. Чую, обдерут меня. Обдерут как липку.

Остальной лагерь предвкушал церемонию, даже дядя Вася обещал прийти.

* * *

Сержант кинул под стену разгрузку и длинно, затейливо выругался. Бо`льшая часть крыши дувала обвалилась при обстреле, так что на тень рассчитывать нечего. И трупами от завала несло. Но уж больно место удобное во всех смыслах. Даже очаг в сохранившемся углу. И чайник. Не местная хитровыгнутая хуевина, а наш, столовский.

– Горяченького попьем, парни! – возбужденно потирает руки Сява.

Молодой, сука. Когда вчера напоролись на духов, обосрался – из-под трака не выковырять, зато сейчас храбрый, бля.

– Хлебало заткни!

– А правда, мужики, чайку бы…

– Вода где?

– Зырьте, есть вода! Таблеток накидаем, а трава у этих точно загашена, ща будет все. В первый раз, что ли?..