Системные требования, или Песня невинности, она же – опыта - Катерина Гашева

– Узкоглазые, бля!

– Чё – узкоглазые? – вскидывается Тимошенко, сибиряк и, поди ж ты, большой ненавистник всех и всяческих «узкоглазых».

– В очо! У китаёз штука такая есть, – добродушно поясняет сержант, – чайная церемония. И у япошек. В «Клубе путешественников» показывали. Так что давайте, херачьте.

Оттуда, из этого дувала, Колчим вынес пиалу в простой зеленой глазури. Прикольным ему показалось, что цвет у чашки под военную форму. Сейчас скажи кому, что чашка прошла с ним весь Афган и двадцать лет после, – не поверят. Чашки столько не живут.

Тогда же он начал разузнавать все о чае. Копил, записывал, запоминал. Иногда ему казалось, что это уже бзик, а не хобби, но не рассказывать же о таком мозгоправу. Даже когда уже не сомневался, что бзик. Нёбо упорно отказывалось ощущать разницу даже между банальным грузинским байховым из детства и каким-нибудь суперэлитным «Панда Данг». Впрочем, нечувствительность эту он с лихвой компенсировал скрупулезным соблюдением ритуала и атрибутов и очень нервничал, когда соблюсти не выходило.

Нынче же выходило как-то необычайно гладко. Психологи, воодушевленные Денисом, воспринявшим чайную идею на ура, из снега и подручных материалов быстро и весело соорудили почти настоящий сад «тянива». Баня отлично соответствовала принципу «ваби»[93], там даже настоящий двухведерный самовар имелся на шишках и дровах. Остальное у него было с собой. Немного тревожило, что Катя упорно называла чайную церемонию водной. Как-то у нее это было связано с хиппи. Ничего, перебесится.

Он ловко переливал кипяток из одной стеклянной колбы в другую и рассказывал о судьбе выдающегося мастера Сэн-но Рикю и его стремлении показать не явную, яркую, бросающуюся в глаза, а скрытую красоту, таящуюся в простых вещах, неярких красках и тихих звуках. Судьба Сэн-но сложилась трагически. Его сюзерен Тоетоми Хидэеси предпочитал пышные богатые приемы и драгоценную чайную утварь. В результате мастер был вынужден по приказу повелителя совершить сеппуку.

Наконец кипяток остыл достаточно, и Колчим влил первую порцию в чайник, продолжая размеренно говорить:

– Этот чай Гекуро, то есть «жемчужная капля», собран прошлой весной в провинции Киото. Перед сбором кусты на три недели укрывали от солнца.

Он слил чайник на решетку пола и наполнил снова. На свет появилась неглубокая широкая чаша, скорее не японского, а ближневосточного облика. Зеленая эмаль внешней поверхности была исчерчена сеткой трещин-морщин, как на вазах гончара Йо в фильме «Плачущий убийца».

Колчим наливал чай на самое дно и с поклоном передавал, ополаскивал кипятком, наливал и передавал следующему. Все это было крайне натуралистично и одновременно театрально.

«А где-то там в пустой квартире сидит Скворцов», – думала я. Курит, заваривает пакетик дрянного «Липтона». Плевать ему и на церемонии, и на изысканные вкусы. Мы это выяснили, когда он отходил от пожара в «Скатке», а я дежурила рядом.

* * *

После того первого раза Лариса уже без стеснения припахала меня в качестве сиделки. Мне опять казалось, что дело не в ее страхе. Просто она никак не оставит идею засунуть меня Скворцову в койку. Но вслух это не обсуждалось.

Мы болтали, в частности, как можно пить чай из пакетиков, про Яшу, мои афганские сны, обсуждали смешные и поучительные истории из его и моей жизни. Вдруг в один момент он вскинулся, подобрался.

– Ну-ка, ну-ка, – говорит, – с этого места поподробнее.

– А?

– Ты вообще в курсе, что чуть не попала в секту?

Я покачала головой. Вроде все обычно было. Бард-лагерь, лето. Народу не очень много, зато все свои. Нам, в смысле мне, очень понравился новый вожатый, молодой, симпатичный. Рассказывал про ножевой бой, про ролевое движение. Как-то так получилось, что особо он выделял меня и Асю, гулял с нами по лесу.

– Вот, – говорил, – видишь поляну… Найди место на ней, куда тебе захочется встать, продумай, как пойдешь, представь себе это, закрой глаза и иди. Ну, что чувствуешь?

Когда я пошла, у меня закружилась голова. Я села в траву, потом легла, раскинув руки.

– Вот, – (теперь, по прошествии лет, меня бесила эта его манера начинать предложения с вводного слова), – полежи, почувствуй. Ты нашла настоящее место силы. Это талант. Ты очень восприимчива к таким вещам.

Все было хорошо, и вдруг в середине смены вожатый уехал и не вернулся. Мы устроили коллективную истерику, но бесполезно. Нам объяснили, что у Юрия Романовича неотложные дела. А в городе он встречал нас у автобуса.

Обменялись телефонами. Несколько раз встречались в театральном сквере и у городского фонтана. Он рассказывал нам про тайный код, зашифрованный Гербертом в «Дюне». Учил бороться с одержанием[94]. Я восхитилась, сообщила, что читала про одержание у Стругацких[95], но Юрий Романович, кажется, не это имел в виду.

Еще он говорил, что впадал («Я научу, если хотите», – а мы, разумеется, хотели) в такой особенный сон и видел настоящих Адама и Еву. Вы не представляете, какие они были огромные!

Ночью после этого разговора я долго не могла уснуть. Все думала, думала, думала: а вдруг правда? А вдруг все, что он говорил, действительно так и есть на самом деле?

Было еще про ролевку[96] в Подмосковье. Он шел через лес и вдруг увидел странную фигуру, похожую на контур человека, парившую в нескольких метрах над землей.

В августе пригласил нас на день рождения.

И вдруг снова пропал. Телефон не отвечает. Вообще нет такого абонента. Глухо.

– Ай да… – Скворцов прикусил зубами сигаретный фильтр. – Юрий, сука, Романович… Ай да пидарас неприятный!

Я молча ждала. Привыкла уже: если Скворцов начал чего-то объяснять, обязательно объяснит до конца, даже если собеседник будет отбиваться или отстреливаться.

– Тебе про КВД – курсы выживания души[97] – слышать не приходилось? Была тут такая хуйня, «Аум синрикё»[98] доморощенное. – Скворцов дождался, пока я отрицательно покачаю головой. – Их разогнали, кой-кого посадили даже… Короче, этот самый Юрий, крысеныш мелкий, вывернулся. Да ни в чем серьезном он замешан и не был. Отпинали жопу и отпустили. А потом… Видишь ли, большинство таких уродов уродами становятся оттого, что им бабы не дают. С детства. Неуверенность в себе, комплексы. Ну, ты психолог, понимаешь. И они начинают всякие способы изобретать. Мистика-хуистика – штука в этом смысле почти безотказная. Ваше счастье, что ему больше хотелось вас выебать, чем приобщить. И второе счастье, что повелись сразу. Не успел мозги поломать. Пять лет назад, говоришь? Да, вроде бы тогда их окончательно и