Это - Фай Гогс
Эта мысль вызвала у меня новый приступ раздражения, и я обратил его на «парня», который, разыскивая то, что должно было соответствовать описанию поверенного «очень большой дом с витражами», наверное, уже в тысячный раз проезжал мимо каких-то ржавых посудин, уткнувшихся носами в заросший камышом берег довольно широкой реки.
«Предупредите филистимлян и хананеев… – передразнил я, – а что они за птицы такие, эти филистимляне и хананеи?! Да разуй уже глаза! Вон дорога, по которой ты сегодня еще ни разу не ездил!»
Честно говоря, это уже было почти верхом несправедливости, потому что никто в здравом уме не назвал бы это дорогой. Я просто почувствовал, что если свернуть налево и шутки ради направить машину прямо на сплошную стену колючего кустарника, растущего вдоль границы мрачного леса, то из этого может что-то, да выйти. То ли малыш услышал меня, то ли слышал меня все это время, но резко вывернув руль, он неожиданно оказался на наезженной колее, ловко кем-то спрятанной за густой травой, и стена кустарника впереди никакой стеной уже не была.
«Ну-ну, опять ваши ведьминские штучки», – подумал я с иронией.
В лесу было так темно, что Джо пришлось включить дальний свет. Непролазная чаща выглядела гротескно-уродливой, как будто это был не лес, а декорация к очередной милой голливудской сказочке, придуманной для того, чтобы после кончины Джона Уэйна Гэйси[48] Америка не оскудела на новые таланты.
Ощущение искусственности происходящего только усилилось, когда лес кончился и мы выехали к подножью крутого холма, на вершине которого стоял действительно очень большой дом весьма узнаваемых очертаний.
Глава 35
В которой дом мой домом молитвы наречется
«Что? Церковь? Это шутка такая?! – с негодованием подумал я. – Если вы собирались меня надуть, неужели нельзя было для этого хоть чуток постараться?»
Злился я не просто так. Если на время убрать в сторону ловкие трюки с раздваиванием и оживлением утопленниц, (их техника мне пока была не ясна), все остальное слишком уж походило на работу сценариста-новичка, который на всякий случай пихает в сюжет побольше непонятной ему мистической символики, надеясь, что волшебные ингредиенты как-нибудь сами собой вступят в реакцию и намутят для него «Приус».
Эта исчезающая дорога сквозь неприветливый нарнийский лесок и церковь на холме, служившая убежищем для ведьмы, была на мой взгляд топорной, грязной работой, содержавшей, по их мнению, некий прихотливый изыск – меня же все это только раздражало и вызывало настойчивое желание при первой же возможности схватиться за спрятанную под сидением «Беретту».
Машина поднялась на холм и зашелестела колесами по гравию. Дом действительно когда-то был церковью, не то пресвитерианской, не то лютеранской. Шпиль колокольной башни лишился креста, зато сам колокол остался на месте и поблескивал в лучах заходящего солнца. Каменная кладка выглядела по-настоящему древней, но вот витражные окна казались явным новоделом, состаренным лишь для вида.
Когда Джо проезжал мимо входа, направляясь к площадке, где уже стоял новый красный пикап, я обратил внимание, что на одном из витражей была изображена сцена из жизнеописания пророка Даниила – той, где его кидают в ров на съедение львам. Наверное, авторы решили, что в предпоследнем акте витражи послужат для меня неким теологическим наущением, способным скрасить потерю почти…
«Если не перестанешь трезвонить про свое богатство – можешь с ним попрощаться», – резко оборвал я сам себя.
Джо поставил машину рядом с пикапом, прошел мимо крепкого сетчатого вольера, который выглядел… хм, многообещающе; поднялся на крыльцо и, подергав массивную ручку в виде, разумеется, львиной головы, убедился, что мощная двустворчатая дверь заперта.
«Ну, хоть на декорациях они не стали экономить» – подумал я, с одобрением разглядывая сложенную из твердого невадского песчаника стену, из которого прямо посреди вирджинских табачных плантаций наперекор «врагу, засеявшему их, который есть диавол»,некий благочестивый каменщик воздвиг незыблемый оплот христианской веры.
Джо принялся колотить ржавым железным кольцом по позеленевшей от времени бронзовой плашке. С минуту на стук никто не отвечал, а потом из-за двери послышался какой-то невнятный шум.
«Проклятая псина!» – пробурчал Джо. Я прислушался. И у меня бывали помрачения рассудка, когда я не мог отличить крапленые карты от обычных, а дешевое тенессийское пойло от выдержанного односолодового скотча – но я бы ни за что не спутал обычную домашнюю собаку и огромную кошку, которая почти беззвучно, на мягкий лапах подошла к двери и принялась молча скрести ее, время от времени исторгая утробный звук, напоминавший рык восьмисотсильного «Феррари».
«Зайди со двора! Когда-то это был и твой дом, помнишь?» – крикнул я, не надеясь на ответ. А сам подумал, что, похоже, сегодня меня ждет та еще ночка!
Малыш снова вроде бы как последовал моему совету и, обойдя дом справа, попал в небольшой, мощеный камнем внутренний двор, откуда открывался неожиданно красивый вид на речку. Внизу, на ее берегу, я увидел беседку, в которой неподвижно сидела моя поддельная супруга. Огненно-алые закатные лучи охватывали ее фигуру таинственным, и в то же время зловещим флером. Имей я слабый желудок – да хоть какой-нибудь желудок! – меня сразу бы стошнило от несомненной постановочности этого кадра.
«Декоратору и осветителю выговор, режиссера – уволить за мелодраматизм», – подумал я.
Джо решительно направился к беседке, и та, кого они называли Лидией, (поостыв, я окончательно решил больше не поддаваться на их трюки, считая мертвое живым), не стала делать вид, что закат интересует ее больше, чем убийца ее прообраза, теперь уже и сам оказавшийся в очень непростом положении. Она встретила нас бесстрастным взглядом, в котором я все же смог уловить тончайший оттенок злорадства.
– Привет еще раз, прекрасная незнакомка, – бодро начал Джо, так и не решившись зайти внутрь беседки. –Я вот о чем хотел спросить: ты ведь разрешишь мне остаться в твоем доме на пару дней?
– Пожалуйста, – ответила она глубоким грудным голосом, очень похожим на тот, что когда-то сводил меня с ума.
Ну да, подготовились они отлично. Эта их Лидия была просто потрясающей копией Фло! Дальнейший разговор казался пустой формальностью, но наблюдать за ними все же было довольно любопытно. Роли свои оба выучили назубок. Джо пытался острить, но девушка легко загнала его в глухую оборону, изобразив обиду за тетушкины скорби о
