Книжная лавка фонарщика - Софи Остин

Вот он. Момент, когда цепкие когти вонзились в ее плоть. Щеки Эвелин снова зажглись румянцем, но только на этот раз не от стыда. Ей не было стыдно ни за мать, ни за ее происхождение. За него она чувствовала гордость. Но сейчас она ощущала себя маленькой — беззащитной. Она жалела, что не могла как следует ответить на эти слова, жалела, что не могла тоже оцарапать. Все, что она могла сделать, — это спрятаться в тихой и темной гавани собственного разума.

— Ей-богу! — воскликнул мистер Моррис, пытаясь хоть как-то разрядить искрящуюся от напряжения обстановку. — Женские глупости слишком уж похожи на мужские ссоры. Вы, леди, всегда так друг с другом разговариваете?

— Ну, разумеется, нет. — Леди Вайолет положила руку в перчатке ему на предплечье. — Просто у нас с мисс Ситон особенная дружба. Ведь правда, Эвелин?

— Благодарю, что согласились написать для нас письма, — сказала Эвелин, резко поднявшись. — Всю корреспонденцию можете направлять в Портхейвен-Хаус, что в восточной части города.

Произнеся это, она поспешила удалиться — вперив взгляд в двери и не оглядываясь ни на леди Вайолет, ни на мистера Морриса.

Глава 6

Выйдя на улицу, Эвелин повернула налево и, обойдя здание, остановилась в прохладной тени переулка. Она прижалась лбом к красному кирпичу стены, пытаясь успокоить жгучее, болезненное биение собственного сердца. Она не знала, злиться ли ей на себя или, наоборот, жалеть — а может, и то и другое. Ей было двадцать четыре года, и до нынешнего момента ее жизнь шла по истоптанной, местами утомительно скучной дороге. А теперь она не чувствовала земли у себя под ногами.

Эвелин сползла по стене и со стоном уткнулась головой в мягкую подушку своих рук. Даже если бы ее в таком виде увидела мать и упала в обморок, ей было бы все равно. Единственное, чего она сейчас желала, — это чтобы ее поглотила Вселенная, чтобы тень над ней разрослась и сгустилась, укрыв ее нежностью своего мрака. Она словно танцевала и сбилась с ритма: мир теперь двигался в одном темпе, а она — в другом, спотыкаясь через каждый шаг. А когда к этому прибавилось еще и унижение от выслушивания своей семейной истории прямо перед незнакомцем…

— Вам плохо, мэм?

Эвелин подняла взгляд. Перед ней, с корзиной белья в руках, стояла молодая темнокожая женщина и смотрела на нее добрыми карими глазами.

— Не плохо, — ответила Эвелин.

Женщина нежно на нее взглянула и переставила корзину с одного бока на другой.

— Вы заблудились?

— Можно и так сказать.

К своему ужасу, Эвелин почувствовала, как у нее начинает перехватывать дыхание, словно она вот-вот заплачет.

— Куда вам нужно?

Туда, где все осталось как прежде. Ей нужно было, чтобы стрелки часов пошли вспять, чтобы они перенесли ее туда, где все имело смысл и где она знала, кто она и что ей делать. Потому что сейчас… Сейчас она сидела на земле и смущала эту бедную женщину, которая просто хотела заниматься своими делами.

— В Портхейвен-Хаус, — ответила она, смахивая со щек слезы и поднимаясь на ноги. Она оказалась почти одного роста с женщиной — может быть, на дюйм выше, — что было ей непривычно: в ее семье все были ростом под потолок. Женщина поражала своей красотой: подчеркивающие глаза невероятно густые ресницы, высокие скулы, пухлые улыбающиеся губы.

— Это на Лонг-Клоуз-Лейн в восточной части города. За мной должна приехать карета, но мы не договорились, когда именно…

И не то чтобы мисс Биллингем вообще собиралась договариваться. Может, она уже сходила на рынок и уехала домой? Подняв глаза к небу, Эвелин осознала, как долго просидела в гостинице клуба: облака над их головами уже начали окрашиваться в сиреневые оттенки.

Женщина смотрела на Эвелин, будто что-то обдумывая.

— Я тоже живу на востоке города, — сказала она. — Хотите, я подожду тут с вами немного и, если карета не появится, пойдем туда вместе?

— О нет. Я не могу вас о таком просить и отнимать у вас время. — Эвелин покачала головой. — Я уверена, что если понадобится, то я и сама найду дорогу.

Судя по натянутой полуулыбке на губах женщины, та была совершенно другого мнения.

— Это я наперед делаю, — сказала она, кивнув в сторону корзины с бельем. — А мистеру Кею лучше не давать лишнего повода думать, что я бросаюсь выполнять его поручения сию же минуту: если об этом пойдет слух, мы с мамой тут же разоримся. Но если мы будем ждать, то давайте лучше на солнышке. — Она пошла в сторону улицы и, поняв, что Эвелин не тронулась с места, обернулась: — Ну же, пойдемте. В переулках только крысы и пьяницы ошиваются.

Они сели на одну из скамеек перед гостиницей, на которых всего пару часов назад сидели дамы с зонтиками и давали своим детям хлебные крошки, чтобы те кормили ими собравшихся у берега уток. Хоть солнце еще припекало, оно уже начинало садиться, окрашивая густыми, медовыми мазками небо и превращая в ослепительное золотое зеркало неспешные воды реки. Женщина поставила корзину между собой и Эвелин — и та увидела, что в ней лежали простыни: свежие, накрахмаленные, аккуратно сложенные и пропитанные ароматом лаванды.

— Кто такой мистер Кей? — спросила Эвелин.

— Он работает в трактире «Черный лебедь». — На губах женщины появился намек на улыбку. — Он там пока что ночной портье, но очень хочет устроиться в гостиницу посолидней. Знаете, вот в эту, при станции.

Еще бы Эвелин не знала. Это была лучшая гостиница Йорка.

— Человек с амбициями, значит.

— Думаю, да, — радостно согласилась женщина. — Приятно встретить человека, который о чем-то мечтает. Почти всех вокруг устраивает их бесцельная жизнь, никто не стремится к лучшему. — Она положила руки на колени. — Но вам, наверное, не хочется это все слушать.

— Напротив, — возразила Эвелин. — Мне сейчас очень не помешает послушать про жизнь кого-нибудь другого. — Все что угодно, только бы отвлечься от руин, оставшихся от ее собственной жизни. — А вы? Какие амбиции у вас?

Женщина взглянула на нее искоса:

— Ну, для начала, чтобы мистер Кей набрался смелости и пригласил меня на чай. Однако над этим у меня нет власти, так что, как говорит моя мама, «пусть тебе не дают покоя не чужие, а собственные поступки. Сосредоточься на том, до чего в этой жизни можешь дотянуться и