Каменные колокола - Владимир Арутюнович Арутюнян
В тот день Джейн обедала у Шушан. Она без умолку болтала, потом попросила Шушан сыграть что-нибудь на пианино. Шушан с удовольствием сыграла для Джейн свои любимые вещи из армянской классики. Во дворе залаял пес. Шушан перестала играть и вышла во двор. Бедняжка была ошеломлена, увидев стоящего у ворот Сого.
— Простите, кто вам нужен? — стараясь не выдать своего испуга, спросила Шушан.
— Я к тебе пришел, красавица. Мне нужно поговорить с тобой.
— Входите, пожалуйста.
В доме инженера Сого был впервые. Обстановка и убранство поразили воображение деревенского богача. Он прошел к столу и, не дожидаясь приглашения, притянул к себе стул и сел. С Шушан он глаз не сводил.
— Это ты играла? — спросил Сого.
— Да, — ответила Шушан.
— Славно ты играешь, слов нет, но тебе я бы посоветовал не играть в эти дни, дочка. Люди тебя могут не так понять.
Шушан была в недоумении, даже попыталась оправдаться:
— Меня попросила мисс Джейн.
— Она что-нибудь смыслит в нашем языке?
Шушан улыбнулась, и ямочки на ее щеках стали заметнее.
— Джейн прекрасно владеет французским.
— А ты?
— Могу изъясняться.
— Хорошо, очень хорошо. — Сого оглянулся на Джейн. Затем встал, еще раз осмотрел гостиную и даже заглянул в соседнюю комнату. — Стало быть, ты дочка инженера Бахши. Я рад. Твои отец был умным человеком. И в Ереване у него есть дом. Но если спросить меня, то он неправильно поступил, вот так вот. Да разве, имея такую дочь, можно было связываться с большевиками? — Сого покачал головой. — Человек был инженером, имел неплохой доход, пользовался уважением...
Шушан с ужасом посмотрела на него:
— Что вы хотите этим сказать? Что значит «был инженером»? Что случилось с моим отцом?
Она побледнела, глаза ее наполнились слезами. Сого обомлел:
— Прости меря, дочка. Я думал, что ты уже знаешь. Тьфу... уж лучше б я ногу сломал по пути сюда...
— Говорите же! — почти крикнула Шушан.
Джейн кинулась к ней. Сого бормотал какие-то слова утешения и еще больше терзал ее надломанную душу.
— Зачем он пошел на поводу у красных негодяев? Что ему было делать в Нор-Баязете? Хотел изменить мир? Порядок в мире установлен богом, и изменить его нельзя. Плачь, сиротка моя. плачь, облегчи свое сердце... Тьфу!.. Какого черта его туда понесло...
Джейн обняла Шушан, гладила по волосам, плечам.
— Сюзан, дорогая, кто этот человек? Что он тебе сказал, почему ты плачешь?
— Папа... Его убили...
— Не может быть! Ах, что это за страна?.. Стрельба, пальба, голод, сироты... Сюзан, родная моя, может, он врет? Не верь ты ему... Я его сейчас выставлю за дверь.
Шушан ее не слушала. Она прижалась головой к груди Джейн и горько, безутешно рыдала.
— Убирайтесь отсюда! — закричала Джейн. — Не видите, до чего довели девушку?
Сого ничего не понял из слов американки, но по выражению ее глаз догадался, что это не слова благодарности. Он встал.
— Простите меня. — Он повернулся к Шушан: — Дочка, я не покину тебя, буду тебе отцом... Я попозже снова зайду... приду непременно. Отдыхай пока.
По возвращении домой Сого первым делом позвал Мурада. Не произнося ни слова, он пригладил усы, а затем сказал:
— Девушку тебе больше искать не надо. Я нашел ее. Пошел и своими глазами увидел. Одно только плохо: она не знала о гибели отца и я проболтался. Ну да все равно, узнала бы рано или поздно.
Мурад с удивлением уставился на отца:
— Чьего отца убили?
— Э-э... я про инженера говорю.
— Кто убил инженера?
— Ты что, с неба свалился? Всему свету известно, а ты даже не слыхал? Мне не жаль, что его убили, нечего было с большевиками связываться. А девица мне понравилась. Видишь, и связи у нее с Америкой есть. А то, что отец ее служил большевикам, это даже нам на руку, в случае чего — перепишем все наше имущество на ее имя. Свяжем по рукам и ногам. Словом, все мои расчеты оправдываются. Я уговорю Япона не мешать мне, остальное улажу сам.
Нависло солнце над обрывом, чтобы напиться воды. Внизу, на дне ущелья, грохотала, яростно рокотала река.
По краю обрыва тянулись руины древнего города Егегис. А повыше них, на отвесной скале, высились словно бы заржавевшие крепостные стены Смбатаберда, на диво высокие, на диво крепкие. Склон оживлялся лишь чахлой рощицей вымирающих деревьев. Здесь выбивались родники минеральной воды. Горьковатая вода пропитала все вокруг медноцветной сыростью. Под деревьями адъютант Япона свежевал тучного барана. Двое солдат помогали в ему и время от времени присматривали за огнем в очаге. На краю рощицы были привязаны к стволам около десятка лошадей. Возлежа на ковре, Сого и Япон играли в нарды. Матерый волк Сого выигрывал у комиссара. От досады Япон так бросал кости, что они чуть не вылетали за доски.
— Бывает, — успокаивал его Сого, но подыгрывать не собирался. — Какая разница, кто выиграет: я или ты? Кто бы из нас ни выиграл, победа останется при нас.
— Не притворяйся великодушным, Сого, — ответил комиссар. — С каких пор твое становилось моим? Кто до сих пор становился богачом, присвоив имущество другого?
Сого сжал кости в ладони и, прищурив глаз, посмотрел на комиссара:
— Хочешь, чтобы мое стало твоим? Пусть будет так. Ты, господин комиссар, владыка уезда, но не приведи бог, если в бою сложишь голову, — кто пригреет твое единственное дитя? Власти? Они созданы лишь для того, чтобы отбирать — отбирать твою силу, твой хлеб, твои мозги. Но стоит тебе лишиться чего-нибудь, как ты уже станешь обузой, тебя выбросят, и никто и не вспомнит о тебе. А рассчитывать на народ — пустое... Нищими и сиротами мощены улицы. Где народ, который даст им хлеба? Хозяин тот, в чьих руках хлеб. Остальные — работники, подпаски, батраки — родились, чтобы работать на него. Хочу предложить тебе денег... Пятьсот, шестьсот. В Айназуре есть хорошие земли, купи...
— Хочешь сделать из меня землевладельца? Ну и фантазер ты!
— Я давно все продумал. Давай по-доброму: ты — мне, я — тебе. Стань побратимом моему Мураду. Я невестку приглядел. Давай их поженим. Расходы мои, а ты будешь сватом моему Мураду.
Япон никогда не спешил что-то обещать, а тут и вовсе насторожился: неспроста Сого заходит издали, тут дело нечисто, нужно выяснить.
— Чего ты от меня хочешь, Сого?
— Тебе это ничего не
