Ответственный представитель - Борис Захарович Фрадкин

Начальник отдела сначала удивленно приподнял брови, а потом рассмеялся.

— Здесь какое-то недоразумение, — объяснил он. — Мы никогда не проектировали и не собираемся проектировать моторы. Мы проектируем станочное оборудование и инструмент для машиностроительного завода. Вы должны понимать, что без инструмента и без приспособлений немыслимо никакое современное производство, будь то даже изготовление швейных машин.

— Да, да, — согласился Владимир, — вы правы, конечно. Однако проектирование какого бы то ни было инструмента и проектирование мотора — дело совершенно различное. Я же хочу проектировать моторы.

— Мне кажется, — сказал начальник отдела, внимательно посмотрев на Владимира, — что в такое время, как сейчас, нужно делать не то, что хочется, а то, что необходимо. Вы комсомолец?

— Комсомолец. Но тем не менее я должен снова поговорить с уполномоченным наркомата. Он пойдет мне навстречу.

— Жаль. — Начальник отдела возвратил Владимиру командировку с направлением. — Очень жаль! Нам крайне нужны специалисты. Может быть, вы все-таки передумаете? Нет? Ну, не стану вас неволить. А если передумаете, приходите. Я буду рад вам.

Когда Владимир возвратился к уполномоченному наркомата, его кабинет был полон народа. Прибыл эшелон с оборудованием одного из эвакуированных в Бойленск заводов. Кроме того, уполномоченного отвлекали то телефонными разговорами, то принесенными на подпись бумагами.

— Ну, как устроились? — спросил он, наконец, Владимира, в нетерпении ожидавшего, пока до него дойдет очередь.

— Такой проектный отдел меня не устраивает, — ответил Владимир. — Я просил вас направить меня на проектирование мотора, а не на проектирование инструмента.

Уполномоченный холодно посмотрел на Владимира:

— Вы считаете, что можно обойтись без инструмента? — спросил он. — А?

— Разумеется, не считаю, — усмехнулся Владимир, — но я не хотел бы размениваться на мелочи. Я знаю, на что я способен. В институте меня учили проектировать мотор. Я и хочу заниматься мотором. Разве это постыдное желание? Моя мечта — стать конструктором. И не просто рядовым конструктором. Я хочу создавать, творить…

— Мечтать хорошо, — согласился уполномоченный, — но много советских людей, мечтавших, как и вы, о больших делах в будущем, уже отдали свою жизнь на фронте. Об этом вы думали? А о том, что нам некем заменить людей, ушедших в армию, вы думали? Нет, товарищ Тупиков, так поступать нельзя! Мечтайте и надейтесь в будущем стать большим конструктором, творцом моторов, но сейчас, в такие тяжелые дни, выпавшие на долю нашей Родины, идите работать туда, где бы необходимы.

Так решилась судьба Владимира Тупикова.

Он, конечно, понимал, что и начальник проектного отдела, и уполномоченный наркомата правы. Виною всему была война. Но разве можно заглушить в себе мечту, которую вынашивал в течение многих лет, которая стала целью жизни, ее движущей силой?

Молодых специалистов разместили в общежитии инженерно-технических работников. Это был небольшой двухэтажный кирпичный корпус. Он стоял последним в ряду других таких же корпусов. За общежитием начинался большой пустырь, отделяющий заводской поселок от города. Пустырь порос короткой зеленой травой. Два старых тополя стояли посреди него. По краю пустыря, вдоль корпусов, проходила плохо вымощенная ухабистая дорога.

Владимира поселили в комнате на четверых вместе с Александром Безруковым, Леонидом Раковским и Петром Дашаевым. Александр и Леонид были отличные ребята, а сдержанный и мало разговорчивый Дашаев хотя и держался несколько обособленно, но в общем человек тоже был неплохой.

Когда Владимир возвратился в общежитие, все трое, скинув рубашки, сидели за столом и играли в домино. Хлопанье костяшек о стол донеслось до слуха Владимира еще на лестнице.

— Ну, как? — встретили они его вопросом. — В конструкторском?

— В конструкторском.

— А чем недоволен? Ведь добился же своего.

— Теперь Володя пойдет дела делать, — воскликнул Александр, — не остановишь. Эх, знай наших!

— Помолчи-ка лучше, логарифм единицы, — предупредил Владимир Александра.

— Тебе письмо, — сказал Леонид.

— Какое письмо? — встрепенулся Владимир. — Где оно?

— Письмо обыкновенное, прямоугольное, — Александр приподнял на столе скатерть и вытащил из-под нее конверт. — От друга твоего письмо.

Да, письмо было от Семена.

Усевшись на кровать, Владимир поспешно надорвал конверт. Движимые любопытством, товарищи прекратили игру и выжидающе смотрели на Владимира.

«Володя! — писал Семен. — Прости меня, что я, не посоветовавшись с тобой, решился на разлуку, на нашу первую разлуку. Мне не легко было это сделать. Ведь мы, в сущности, стали братьями. Разве не так? Но я знаю, ты поймешь меня и не осудишь. Вот что случилось, Володя. Когда я пришел в институт, то нашел на раскладной доске письмо. Оно было на твое имя. Мне ничего не было. Я тут же распечатал письмо. Мне не терпелось узнать что-нибудь о моей семье, о чем не могли не написать твои родители. То, что я узнал, — ужасно. Тяжелый артиллерийский снаряд попал в наш дом; от него ничего не осталось. Погибли отец, мать, обе сестренки. Это случилось в тот самый день, когда они все должны были выехать из города. Вот какое дело, Володя!.. Что я пережил, на словах не расскажешь. Ты и без слов поймешь… Выходя из института, я встретился с комсоргом Мишей Орловым. Он удивился, увидев меня. Мне не хотелось разговаривать. Я намеревался пройти мимо, но он загородил мне дорогу. Тогда я протянул ему письмо. Миша прочел его и, схватив меня за руку, крепко пожал ее.

— Послушай! — хлопнул он меня по плечу. — Я в райком иду. Там путевка в школу летчиков-истребителей пришла. Я ее для себя забронировал. Но… так и быть… уступлю ее тебе. Хочешь?

Кажется, впервые в жизни я оказался эгоистом, Володя. Я расцеловал Мишу.

Вот, собственно, и все. Сегодня я немного пришел в себя. Сижу в общежитии в нашей опустевшей комнате, пишу тебе письмо, смотрю в окно на высокое безоблачное небо, в котором патрулируют наши истребители. Драться я буду хорошо, отлично буду драться. Жаль только, что тебя не будет рядом со мной. И знаешь, о чем я сейчас думаю? Я думаю, что вот ты уже сидишь за чертежной доской, в твоей голове, всегда такой ясной и толковой, рождаются формы необычайного мотора. Как знать, может быть как раз на тех самолетах, на которых мне доведется бить врага, будут стоять моторы, созданные тобой, Володька.

Ну, в заключение еще должен сообщить тебе, что Танюша нас надула. Вовсе не на фронт и не в госпиталь она ушла. Ее забросили к партизанам в какой-то район Белоруссии. Это я узнал случайно. Вот тебе и Танюша!

До свидания, Володя, друг мой! Посылаю тебе письма твоих родителей. Может быть, разыщешь их на Урале. Я буду писать тебе при любых обстоятельствах.