Ответственный представитель - Борис Захарович Фрадкин

Несмотря на то, что Анатолий в цехе работал еще недавно, ему поручали изготовление самых сложных моделей.

По окончании ремесленного училища он довольно быстро освоился с трудной профессией модельщика. И мастера, и кадровые модельщики сразу же подметили, что у паренька верный глаз и смелые, уверенные движения рук.

Спустя шесть лет после прихода на завод Анатолий сам начал обучать новичков. Прикрепленные к нему ребята быстрее, чем у кого бы то ни было, осваивали сложные приемы сочленения деревянных прямоугольников, шаров, чашек, сегментов и еще неведомо чего в единую форму будущей части машины. А став самостоятельно к верстаку, они во всем старались подражать своему учителю, даже усваивали его привычку выпячивать губы во время работы.

Но было в мастерстве Анатолия нечто такое, чего не было ни у одного из самых опытных мастеров модельного дела. Это не относилось ни к точности, ни к быстроте исполнения.

Поставят рядом две одинаковые модели, изготовленные Анатолием и каким-нибудь другим мастером. Примет их технический контроль. Обе модели хорошие, обе удовлетворяют всем техническим требованиям. Но вот присмотрятся повнимательнее и покачают головой. Модель, вышедшая из-под рук Анатолия, хороша не точностью и не правильностью размеров, хотя и в этом отношении не было изъянов в его работе. Хороша модель какой-то особенной красотой линий. Сразу и не объяснишь, чем именно хороша.

Мастера поопытнее понимали, однако, в чем дело.

— Для чего красоту наводишь? — удивлялись они. — Деревяшку точишь, а не скульптуру. Отольют деталь, модель на свалку пойдет.

Анатолий не сразу находил, что ответить.

— Так мне нравится, — отвечал он уклончиво. — У меня на душе легче, если красиво получается. Раз правильно да красиво, значит вдвойне правильно.

И прятал смущение под мохнатыми густыми бровями. Был он молчалив, на первый взгляд неповоротлив и медлителен.

Неделю тому назад его перевели в бригадиры.

III

Каждое утро, выходя из своей квартиры, Анатолий неизменно встречал Нину.

— Ты лучше всякого будильника, — смеясь пояснила ему Нина причину столь закономерных совпадений. — Так хлопаешь дверью, что у нас посуда на столе подпрыгивает.

— Мне за это и от матери влетает, — признался Анатолий.

— А я теперь слушаю: хлопнула дверь — значит на завод пора.

Соседство способствовало близкому знакомству. Нина первая, набравшись храбрости, зашла в квартиру Анатолия. Она познакомилась с его матерью, с отцом, с братом, оглядела комнату и приметила на комоде деревянную резную коробочку.

И самую коробочку, и резьбу на ней сделал Анатолий, когда проводил отпуск в доме отдыха. Единственным инструментом ему служил складной нож. В коробке мать хранила нитки, пуговицы, булавки и прочую мелочь.

— Красивая, — похвалила Нина, — очень. Где вы ее достали?

— Его работа, — кивнула мать на Анатолия. — Он у нас художник.

— Правда? — Нина внимательно посмотрела на Анатолия, у которого от смущения щеки стали пунцовыми. — А хочешь посмотреть, как я рисую?

И Нина повела Анатолия показывать свои картины.

Рисовала она далеко не блестяще, но картины ее жили. Анатолия поразили подмеченные ею и перенесенные на полотно мелочи, которым всегда удивляешься: как заметил их глаз художника?

И тут выяснилось, что у Нины и Анатолия много общих взглядов. Весь вечер они вместе обсуждали прочитанные книги, просмотренные кинокартины, говорили о своих увлечениях. Оказалось, что у них были общие любимые писатели, одни и те же картины произвели на них наиболее сильное впечатление. Даже туманные планы на будущее устройство собственной жизни были очень схожи. Короче говоря, Нина и Анатолий оказались самыми: подходящими собеседниками друг для друга.

Вечерами Анатолий выходил в подъезд, чтобы встретить Нину, возвращавшуюся из техникума, или шел ей навстречу, бродил под окнами учебного комбината.

Нина появлялась среди многочисленной свиты друзей. Ее звонкий голос и веселый смех выделялись в общем шуме голосов.

Стояли знойные дни, и вечерняя прохлада манила подольше оставаться на воздухе. Нина передавала портфель с учебниками Анатолию, а сама обеими руками брала его под руку и скороговоркой принималась рассказывать учебные новости.

В наступивших сумерках звездочками поблескивала ее глаза, и волосы задевали лицо Анатолия.

Он чувствовал себя счастливым и взволнованным.

Раз, не выдержав, Анатолий наклонился к Нине и поцеловал ее в шею. Он сам не понял, как это случилось: ветер разметал ее волосы, обнажив белоснежную кожу…

Нина остановилась, поспешно опустив руки. Впервые Анатолий увидел ее лицо строгим, а глаза холодными.

— Не смей, — сказала она всего лишь одно слово к молча пошла поодаль, став сразу замкнутой и чужой.

— Ты… прости меня, пожалуйста, — пробормотал Анатолий, — я… я нечаянно…

Она покосилась на него, промолчала и, подумав немного, кивнула головой. Однако руки его больше не взяла. Разговор долго не налаживался.

Но на следующее утро Нина, как обычно, улыбаясь выбежала из дверей. По привычке взяв Анатолия под руку, вздрагивая от смеха, она принялась рассказывать какую-то забавную историю, которую она прочла в журнале…

IV

В поселке и на заводе с нетерпением ожидалось большое событие — открытие Дворца культуры.

С фасада здания уже снимали леса. Обнажались строгие линии колонн в розовой гранитной облицовке с затейливой лепкой наверху. Широкие каменные ступени вбегали на асфальтированную площадь. Сверкала медь на дубовых дверях.

По вечерам площадь перед Дворцом кишела людьми. На расчистке ее работали бухгалтеры, плановики, конструкторы, токари — весь завод.

На машинах подвозили дымящийся асфальт и ажурные чугунные решетки. Каменщики шлифовали мраморную облицовку фонтанов, из середины которых уже вытягивались вверх бронзовые тюльпаны.

Строительство Дворца культуры было начато еще в дни войны. Его хотели законсервировать, потому что трест получил задание на строительство объектов оборонного значения. Но завод взял на себя окончание постройки Дворца. Заводские каменщики после целого дня работы на заводе шли возводить стены здания. Сюда же приходили из цехов плотники, маляры, кровельщики, водопроводчики…

Кончилась война. Строительство медленно, но упорно подвигалось вперед.

Наконец, дело дошло уже до внутренней отделки. Из Москвы пригласили бригаду архитекторов. Завод организовал у себя цех дворцового инвентаря. Лучшие столяры завода изготовляли дубовую мебель с бархатной обивкой.

…Перед концом смены, минут за десять до гудка, Анатолия вызвали к начальнику цеха.

— Садись, Осоков, — сказал начальник цеха, протягивая через стол раскрытую коробку «Казбека». — Дело к тебе есть. Как живешь? С работой все в порядке?

— В порядке.

— Так вот, Осоков… Задание от директора для Дворца культуры. И простое, и… все-таки ответственное. Короче говоря, поручено нам сделать рамки.

— Для картин? — оживился Анатолий.

— Нет, для портретов.

— Ясно.

— Ничего тебе пока еще не