Фундамент - Алексей Филиппович Талвир

— Ты что же, будешь подвозить боеприпасы?

Сережа объяснил: он назначен шофером легковой машины «пикап».

— А тебе приходилось ездить на такой машине? — обеспокоенно спросила Харьяс, не переставая потчевать сына.

— Ну, конечно, — бодро отвечал Сережа. — Я на «эмке» всю Москву исколесил и ни разу не проштрафился.

— Ты говоришь на «эмке», а это же «пикап»?

— «Пикап» — та же «эмка», только кузов другой, — с улыбкой объяснил Сережа. — Мама, как бы мне побыстрее повидать отца? Он здесь бывает?

— Пока стоял в резерве, нередко забегал. Но вот уже несколько дней, как его полк вступил в бой. Теперь не знаю, когда увидимся и увидимся ли… — печально ответила женщина.

— Как бы известить его, что я тоже в дивизии. Нельзя ли по телефону с ним связаться? — не унимался Сережа. Харьяс пообещала отправить записку с санитаром, прикрепленным к полку Кирилла.

— Ну, а как поживает твой друг? — все еще пытаясь отвлечь сына, поинтересовалась Харьяс.

— Слава Христов? — понял Сережа. — Он — молодец-парень: отказался эвакуироваться из Москвы с университетом, добровольцем записался в истребительный батальон. На днях его отозвали в авиационный полк. Обещал первый фашистский самолет сбить за Тамару.

Свидание с сыном было прервано: за Харьяс прибежала санитарка с требованием на медикаменты.

— Я поговорю с Иваном Филипповичем, может, разрешит оставить тебя со мной, в этом доме. У нас есть запасная раскладушка…

— Ни в коем случае! — решительно возразил Сережа. — Я буду жить там, где другие водители. Ты, мама, кажется, забываешь, где мы находимся. — И чтобы смягчить свой ответ, нежно поцеловал ее.

Проводив мать до медсанбата, Сергей вернулся в расположение автороты. Да, его желание исполнилось, он вступил на опаленную огнем землю. Это чувствовалось во всем и повсюду. Не то что в истребительном батальоне на окраине Москвы. Там хоть и обучали их борьбе с вражескими танками, тактике уличного боя, но как-то не верилось, что все это всерьез. Война, пока ее не увидел собственными глазами, не почувствовал на себе, кажется чем-то вроде театрализованного представления.

Но иллюзий оставалось все меньше.

В гараж автороты — бывший сарай — вошел старшина Асташкин. У него доброе, юное, совсем мальчишеское лицо с серыми задумчивыми глазами…

— Чигитов, на выход! — вполголоса сказал он и вышел.

Сергей торопливо захлопнул капот «пикапа», вытер руки ветошью и побежал вслед за старшиной.

— Как машина? На ходу? — спросил Асташкин.

— Так точно, товарищ старшина, — ответил Чигитов, лихо козырнув. — Течь в радиаторе я заделал цементом!

— Ну и как? Неужели не течет?

— Так точно, не течет, сделано, можно сказать, намертво!

В улыбчивом прищуре теплых глаз старшины Сергей уловил сдержанное дружеское одобрение:

— До войны шофером работали?

Чигитов коротко рассказал о своей довоенной профессии.

— Значит, вы железнодорожник, и автомашины никогда прежде не водили? — удивился Асташкин.

— Шофером до войны не работал, — подтвердил Чигитов.

— А водительские права когда получили?

— В студенческие годы в кружке автодора занимался, — рассказывал Сергей, незаметно для себя переходя на дружеский неофициальный тон. — А шофером меня сделали в истребительном батальоне из-за одной циркачки.

— Интересно. Это как же?

Старшина и солдат отошли в сторонку, закурили. Чигитов охотно рассказал:

— В начале войны я работал механиком автоблокировки, на фронт меня не брали. Неловко как-то я чувствовал себя в тылу. Добровольно записался в истребительный батальон. Среди добровольцев были и артисты цирка. Комбат назначил шофером «эмки» одну девушку. Она была мастером мотогонок по отвесной стене. Видели такие? У нас в Москве, в парке культуры имени Горького, показывали аттракцион. Называется бесстрашный рейс. Не видели? Жаль! Ну, молодцы ребята! На автомобилях и мотоциклах так гоняют по стенам! Вот артистка и решила продемонстрировать свою удаль. Повезла комбата в наркомат — мы тогда стояли под Москвой — и такие цирковые номера показала, что видавший виды комбат чуть инфаркт не получил. Ну, он ее и ссадил с машины. Направил в снайперскую школу. А меня временно назначил шофером. Пока я ждал замену — наловчился водить машину. И вот меня направили к вам, в автороту. Товарищ старшина, ну, как бы это сказать… по натуре, по призванию я не шофер. И не для такого плевого дела добровольцем рвался на фронт. Очень прошу вас, помогите сдать машину. Не успокоюсь, пока не попаду на передовую…

Юноша старшина обласкал Сергея своим добрым взглядом, проговорил с легкой укоризной:

— А разве мы с вами не на передовой? Только не ленитесь ухаживать за своим конем, берегите его. Может быть, нам с вами еще посчастливится первыми войти в Берлин.

Сергей понял: просьбы напрасны, взял под козырек:

— Точно так, товарищ старшина. Разрешите идти?

— Выводите машину, сделаем техосмотр, — распорядился старшина. И вместе с Сергеем вошел в сарай — гараж, тесно заставленный грузовиками.

Водители, почти все молодые парни, молча и сосредоточенно копошились у своих машин, вулканизировали камеры покрышек, проверяли рессоры, разбирали аккумуляторы, продували карбюраторы.

«Пикап» марки М-1 здесь был единственным легковым автомобилем. До войны он, несомненно, принадлежал какому-нибудь районному почтовому отделению или магазинчику, так как имел специальный кузов для небольшого груза.

Теперь «пикап» предназначался для экстренных выездов командира автороты.

Шофер выгнал автомашину на улицу, монтировкой постучал по покрышкам, проверил развал колес, посигналил сидя за рулем.

Вновь завел мотор, взял скорость, остановил машину, взвизгнув тормозами.

— Поедете с капитаном в штарм, — сказал старшина, подходя к Чигитову и подавая ему путевой лист. — Маршрут укажет капитан. В баке бензина достаточно?

— Около десяти литров, — ответил Сергей, взглянув на указатель прибора.

— Езжайте на заправку. Не мешало бы прихватить в запас канистру литров на двадцать, чтобы в дороге из-за горючего не было задержки.

Полной заправки бензобака хватает на четыреста километров.

«В какую же даль собирается капитан?» — недоуменно подумал Сергей. Асташкину же ответил, как положено:

— Слушаюсь, товарищ старшина!

Когда Чигитов подвел машину, готовую в дальнюю дорогу, к аккуратному домику на окраине поселка, из него вышла врач медсанбата Уга Атласовна.

— Здравствуй, Сереженька, — ласково приветствовала она Чигитова, подходя к ному. Ее синие, как морская вода, глаза были теплыми и лучезарными. Сергею показалось это просто удивительным — в суровое военное время суметь сохранить в себе столько чуткости и доброжелательности. Да и наружность совсем не фронтовая. Тонкая гибкая фигура, тщательно уложенные густые темно-русые волосы, отглаженная форма, маленькие изящные сапожки… Казалось, эта женщина только что сошла со страниц иллюстрированного журнала.

— Маму сегодня видел? Может, передать ей что-нибудь? Иван Филиппович сейчас выйдет. Положи вот этот сверток куда-нибудь поближе. Это вам с Иваном Филипповичем на ужин. Честно говоря, не нравится мне это — ехать куда-то на ночь глядя. Неужели нельзя отложить до утра?

Сергей не